Логово врага
Шрифт:
– С ума сбрендил?! – тихо процедила сквозь сжатые зубы Ринва, щеки которой мгновенно покрылись багровым румянцем, но на этот раз не из-за болезни, а со злости.
– Чаг-о-о-о?! – не выдержал и выкрикнул Вильсет, комично затряся головой и задергав сохранившей способность что-то выражать стороной лица. – Да ты!.. Да я ж его голыми руками!
Облеченная в форму легкой шутки новость явно не вызвала восторга. В отряде, и без того не сплоченном, вот-вот должен был начаться бунт. Чтобы исправить это положение, Дарку пришлось предпринять весьма резкие, хоть и не крайние меры. Не говоря ни слова, моррон схватил табурет и с силой запустил его в стену, прикинув траекторию полета так, чтобы
– Во-первых… – произнес Аламез поучительно и абсолютно спокойно, как только обломки табурета коснулись пола, а в комнате воцарилась тишина, – можно либо сбрендить, либо сойти с ума! « Сбрендить с ума», – это « масло масленое», это полнейший абсурд с точки зрения нормального герканского языка! Во-вторых, я вас оповестил о своем решении, а не внес предложение! Шеварийский лекарь Гара пойдет в цитадель со мной. Если вам это не нравится, то иль возвращайтесь назад, иль заткнитесь и терпите его компанию! Силой я никого не держу…
– Фон Кервицу вряд ли понравится!.. – попыталась возразить притихшая, но все еще пылавшая злостью Ринва.
– Фон Кервиц мне самому не очень шибко нравится, – не дослушав до конца угрозы, возразил моррон. – И если честно, мне плевать на мнение высокого вельможи, который находится очень-очень далеко. Мы здесь и сейчас! И здесь все решаю я, и только я! Это не вопрос субординации, преданности или соблюдения дисциплины, а вопрос выживания и выполнения миссии! Кто со мной не согласен, силой не держу… Мне моя жизнь слишком дорога, чтоб вожжи судьбы в ваши трясущиеся лапчонки отдавать! Я принял решение, поскольку счел его целесообразным, и поскольку иного пути быстро в логово вампиров проникнуть нет! Гара знает способ, как пройти, Гара идет с нами, а остальное не ваша забота!
– Ты что, ослеп?! Не вишь, что ль, как он меня разукрасил?! – уже опасавшийся кричать Вильсет возмутился рьяно, но шепотом.
– Если бы он тебя покалечил, то я бы его убил, – парировал Аламез, мысленно отдавая Крамбергу приказ заткнуться. – Но ты цел и здоров, не считая ущемленного самолюбия и распухшей рожи! Советую чаще по кабакам шляться да от пьяных мордобоев не отлынивать… Привычку формирует не делать из битой рожи трагедии да « кислое с пресным» не мешать! Заткни свои обиды в… – Дарк все же решил обойтись с пострадавшим помягче, – за пояс и научись рассуждать трезво! Не всяк тебе смертный враг, кто рожу бьет… Не такое уж это и большое преступление! Что же до тебя, девица-раскрасавица, – закончив с Крамбергом, Аламез повернулся к Ринве, – то тебя я вообще понять не могу! Все беды твои в том, что ты такая глупая и злая! За что ты на Гару ополчилась? Чего вон глазками злобно сверкаешь? Он тебе только добро сделал! Если бы не он, то вусмерть себя зачесала бы! Он тебя от болячки избавил, а ты…
– Я не ополчилась, – все еще сидевшая на столе разведчица по-прежнему была наполовину раздета, наполовину обмотана тряпками. Она пыталась сдерживаться, говорить без эмоций и убедительно, отчего смотрелась еще комичней, чем ранее. – Я просто смотрю на ситуацию здраво! Ты берешь в отряд чужака, нашего врага, шеварийца, и хочешь, чтобы мы воспринимали это как должное! В то время как наше тайное поручение…
– Наша тайное поручение мгновенно явным станет, – не дослушал до конца Дарк, – причем вскоре… как только мы к кордону приблизимся и дозорные, нас обнаружив, тревогу поднимут! Гара же знает, как тихо пробраться, поэтому с нами и пойдет. Почему урожденный
Аламез замолчал, и в комнате тут же воцарилась гробовая тишина, изредка прерываемая тихим чмоканьем отрываемых от кожи тряпок.
– Вот видите, вы не знаете, как нам досмотровый кордон миновать да через ворота цитадели прокрасться, – подвел итог беседе моррон. – Не знаете, а единственно возможный вариант отвергаете! Что ж вас фон Кервиц не обучил сначала думать, а уж затем возмущаться!
– Я ему не доверяю, – прозвучал последний аргумент Ринвы. – А с тем, кому доверия нет, лучше дел не иметь!
– Согласен, – поддержал коллегу Крамберг.
– И что с того? – со смешком отмел Дарк довод в сторону. – Я вот вам обоим не доверяю, а в подземелье пошел, поскольку иного выхода не было. Не доверял ранее, не доверяю сейчас и вряд ли когда доверять стану! Но выбора нет, сообща приходится действовать и головами вместе рисковать. С Гарой то же самое. Кто знает, правду он говорит иль нет, но рискнуть придется. Единственное доказательство честных помыслов шеварийца, это то, что мы с вами до сих пор у него в доме сидим, а не отгоняем крыс в тюремной яме. Хотел бы он, то всех бы нас повязал и к вампирам на расправу отволок! Но раз он того не сделал…
Договорить моррон не успел. Дверь подвала за его спиной открылась, и на пороге появился то ли улыбающийся, то ли угрожающе скалящийся лекарь. Дорожная котомка в его огромных ручищах казалась крошечным мешочком.
– А я вот тут в дорожку кой-чаго насобирал… – дружелюбно пробасил хозяин дома, – и лекарств с бинтами взял, и полакомиться…
Возможно, все бы еще обошлось, но лекарь-великан совершил непростительную ошибку. Он слишком резко повернул голову в сторону Ринвы и вдобавок широко улыбнулся, выставив вперед квадратную нижнюю челюсть. Стоически переборов нахлынувший страх, разведчица сдержала крик ужаса, рвущийся наружу из ее груди, и, прошептав лишь « Ой, мамочки!», тут же упала в обморок. Притихший Вильсет попятился к выходу, но чувств в отличие от коллеги не лишился, поскольку это была уже не первая его встреча с великаном, а вторая. К тому же рычащий, грозно потрясающий кулачищами и полностью обнаженный Гара, представший разведчику ранее, выглядел намного страшнее, чем одетый и пытающийся улыбнуться.
– И вот так всегда, – тяжко вздохнул шевариец, в который раз коря судьбу, что таким уродился.
– Ничего, пообвыкнутся, – утешил нового компаньона Аламез, но сам приближаться вплотную к громиле не стал…
Залог любого крепкого союза – четкое соблюдение сторонами достигнутых договоренностей, какими бы смехотворно мелочными они ни казались. Сонтерий не хотел начинать общение со своим бывшим узником, а ныне союзником с пустяковых раздоров да склок, поэтому решил пойти ему навстречу и в точности исполнить три его указания.
Соблюсти первое условие было проще всего. Ученый муж поднялся с нижнего яруса наверх, в смотровую комнату, и стал терпеливо поджидать союзника, не только не пытаясь нарушить его уединение в камере, но даже ни разу не взглянув в смотровое окно, хоть ему, как исследователю было весьма интересно, на что же Фламмер потратит затребованные « пару минут» одиночества. Примется ли он свершать особый, морроний обряд восстановления сил, совмещая дыхательные упражнения с физической нагрузкой; возблагодарит ли Провидение молитвой; или попытается связаться с Коллективным Разумом, чтобы получить от него дальнейшие указания?