Локальная метрика
Шрифт:
Однако когда я снова проснулся, по старой привычке в семь, не было не только электричества, но и утра. С совершенно чёрного неба крупными хлопьями падал снег.
Мы приехали в загородный дом с намерением провести тут осенние каникулы. В очередной раз обрезать деревья в старом саду, закрыть растения и клумбы, сгрести листья в компостный ящик — в общем, подготовить к зиме. Когда-нибудь дети вырастут, и мы переедем сюда жить совсем, но до тех пор школа и садик привязывали нас к городской квартире. Там уютно, но тесновато, и каникулам мы радовались чуть ли не больше детей. Младшему жизнь за городом пока в радость, Старшая уже начинала морщить нос. Провести неделю наедине с родителями — не лучшая с её точки зрения форма досуга. Альтернативы пока нет — слишком мала, чтобы оставлять её одну в городе. То есть, конечно, она так не считает, но ещё не набралась достаточно подростковой козлиности, чтобы упереться рогом до скандала.
В первый день мы даже не очень испугались. Удивились — это да, досадовали на долгое отключение света — тоже было. Старшая расстроилась из-за отсутствия интернета — он не появился, даже когда я запустил генератор и перезагрузил роутер. Сотовая связь пропала. Младший радовался внезапному снегу, и мы с ним, несмотря на темноту, слепили пару небольших снеговиков. Мы с женой не очень хорошо себя чувствовали, но отнесли это на счёт резкого изменения погоды. Выпили чаю с коньяком — стало легче. Я несколько раз поднимался на второй этаж и с тревогой смотрел в окна, выглядывая в снежной метели и темноте далёкие огни — но ничего не увидел. Да, было слишком темно, чтобы оправдать это погодой, такой темноты не бывает даже в полярную ночь. Но я всё равно считал, что это какое-то редкое атмосферное явление. Ну, не знаю, как двойное солнце, только наоборот. Антисолнце какое-нибудь. Ведь раньше мир никогда не ломался.
Была мысль съездить до райцентра или хотя бы до магазина на трассе, спросить у людей, что творится, но я уже выпил коньяка, да и ехать на летней резине в такой снег не хотелось. Решили — подождём до завтра, заодно и снегопад прекратится. Ну не может же он долго длиться, не зима ещё. Посмеялись насчёт глобального потепления и отметили с детьми Хэллоуин, специально тыквы завезли. В темноте без электричества праздник вышел даже романтичнее. Сидели при свечах, вставленных в тыквы, пили чай с клубничным пирогом, слушали, как на улице, шурша, падал снег. Это придавало происходящему привкус Нового Года. Я рассказывал детям про Самайн и кельтов, про сложную историю праздника, перевранного и присвоенного христианами, о традициях осенних праздников урожая и о язычестве. При свете тыкв это воспринималось особенно хорошо, даже скептичная по возрасту Старшая слушала, разинув рот. А был бы интернет — сразу уткнулась бы в телефон, пропуская всё мимо ушей. Ведь именно там происходит, по мнению подростков, настоящая жизнь.
На второй день проснулись от холода — печку на ночь не топили, только камин для уюта. В доме было плюс пятнадцать, на улице — минус пятнадцать. Снег все ещё падал, засыпав нас до середины окон, стояла кромешная тьма без единого проблеска. Ехать куда-то было уже поздно. С трудом проломившись в снегу по уши до сарая, достал лопату и с тех пор с ней не расстаюсь. Вот и сейчас расширил ей лаз на поверхность, чтобы не только голову высунуть, но и самому вылезти. Стараясь не смотреть вверх, пробежался по поверхности снега ярким лучом «тактического» фонарика — дома ближних соседей одноэтажные и над белым сверкающим покрывалом торчат только коньки крыш. Проезды можно определить по верхушкам столбов, идущим редкими параллельными пунктирами. Ага, мне примерно в ту сторону. Не удержался, поднял луч света в небо и опять моментально, до тошноты закружилась голова и навалилась тяжесть.
Пока валил снег, мы ещё рассуждали о причинах происходящего — почему темно, почему стремительно холодает, где люди, электричество, радиосигналы, в конце концов? Выдумывали извержение супервулкана, затянувшие всю Землю облака чёрного пепла, прочую ерунду — катастрофическую, но объяснимую. Но когда снег выпал весь, и мы впервые посмотрели туда, где было небо — больше не строили гипотез.
Просто мир сломался.
Смотреть в текучее чёрное ничто, которое нависло над нами, невозможно. Мы привыкли видеть над собой облака или тучи, луну или солнце, звезды или полярное сияние. Там, над головой, должно что-то быть. Когда там нет ничего, это не просто страшно, это непереносимо физиологически. Вестибулярный аппарат отказывается работать.
Пришлось спуститься обратно в тоннель и закрыть лаз листом утеплителя. Впрочем, я успел понять то, что хотел — снег наверху рыхлый, и я в нём проваливаюсь. Нужны снегоступы. Кроме того, надо что-то придумывать для дыхания. По житейскому опыту кажется, что, если при минус сорок у тебя уже звенят в штанах яйца,
Неожиданная проблема — статическое электричество. Вот уж чего не ожидал. Однако очень сухой воздух снаружи и несколько слоёв шерсти и синтетики на теле приводят к тому, что с улицы заходишь в дом, заряженный, как лейденская банка. Лучше ни с кем за руку не здороваться и к компьютеру не подходить. Теперь у меня входной ритуал — зажимаю в руке большую отвёртку и касаюсь ей водопроводного крана. Если держать её плотно, то разряд проскакивает между отвёрткой и краном, а не между рукой и отвёрткой. Иначе — ощутимо и неприятно дёргает.
Ещё одна новая традиция — обход помещений и приборный контроль. В каждой комнате есть термометр, надо следить, чтобы температура не опускалась ниже минимально допустимой. Самое холодное место — котельная-генераторная, мой здешний БЧ-5. Здесь стоит электрический трёхфазный котёл. Он двухконтурный, даёт заодно и горячую воду для водопровода. То есть, давал бы, если бы было электричество. Здесь же шестикиловаттный бензиновый генератор, прикрученный к полу через демпфирующие подушки. Ради него и держим плюс пять, приоткрывая периодически дверь в дом и впуская тёплый воздух. Относительно тёплый мотор расходует меньше бензина на прогрев при запуске. Здесь блок автономки — два больших аккумулятора и промышленный бесперебойник на пять киловатт, обеспечивающий сеть 220 вольт при местных блэкаутах. Котёл от него не запитаешь, но он и не для этого. Пока мир не сломался, его функцией было поддерживать освещение, водоподачу и работу холодильника во время кратковременных отключений. Сейчас мы его используем, чтобы запустить иногда насос, если воды в системе не хватило до следующего включения генератора. Здесь же собранная на скорую руку низковольтная станция — аккумулятор с машины и зарядник к нему. От него запитано только двенадцативольтовое аварийное освещение в доме. Светодиодные светильники потребляют немного, а аккумулятор подзаряжается при работе генератора. Здесь и мой зимний верстак для всяких мелких работ, на котором я собрался делать снегоступы. Для этого нужен электроинструмент, поэтому внеплановый пуск генератора.
Заведя двигатель, подождал, пока он прогреется и вернулся в дом, подключать всё, что требует высоковольтной сети — насосную станцию, вытяжную вентиляцию и, конечно, компьютер для дочки. Время игр!
— Пап, мы же умрём, да? — спросила Василиса неожиданно, пока компьютер загружался.
— Когда-нибудь все умрут, — ответил я как можно спокойнее.
— Я не об этом, — покачала головой дочь и посмотрела на меня пристально. Глаза у неё зеленые, яркие, как у жены. Невозможно соврать, глядя в такие глаза.
— Не знаю, солнце, — ответил я, подумав. — Но вот что я тебе скажу. Когда на нашей лодке была авария, то некоторые сказали: «Дифферент слишком большой, мы не сможем продуть балласт. Мы ниже расчётной глубины, прочный корпус повреждён, воду давит через переборки. Спастись невозможно. Мы всё равно умрём, зачем дёргаться?» Они лежали на койках, смотрели в подволок и ждали смерти. Двое даже покончили с собой, чтобы не дожидаться. Но остальные моряки не думали о том, что спастись невозможно, а делали то, что могли. Шаг за шагом, узел за узлом, трубопровод за трубопроводом восстанавливали сломанное. А потом, собрав все запасы сжатого воздуха, частично продули балласт, дифферент уменьшился, лодка подвсплыла, появился шанс, мы его использовали на полную и спаслись. Хотя те, первые, были с технической точки зрения совершенно правы.