Локдаун
Шрифт:
Иногда ей казалось, будто она ощущает слабое покалывание в ступне, как от мелких иголок, и ее снова охватывала надежда. Может, однажды она все-таки снова начнет ходить. Врачи твердо сказали «нет». Но в дни оптимизма Эми твердила себе, что доктора могут ошибаться. А в дни пессимизма боялась, что покалывание – это лишь разыгравшееся воображение. Она выдает желаемое за действительное.
Но Макнил не сомневался. Конечно, она снова сможет ходить. И нужно поддерживать мышцы эластичными и сильными. Нельзя допустить, чтобы они усохли. И потому он часами массировал ей ноги, каждую группу мышц, сгибал ноги в коленях и лодыжках. Вверх
Сегодня она нарушила их обоюдный кодекс молчания.
– Я принесла ее домой, – сказала она.
– Кого?
Макнил нахмурился и замер, не доведя до конца движение.
– Лин.
– Что еще за Лин?
– Девочка с расщелиной неба.
Макнил подался вперед и посмотрел на нее.
– Ты о чем вообще, Эми?
– Так я ее называю. Лин. У нее же было имя, а мне всегда нравилось Лин. У меня есть двоюродная сестра Лин, в Гонконге, и мне всегда хотелось, чтобы родители назвали меня именно так.
– А мне нравится Эми, – сказал Макнил и снова занялся ее ногой. – Что значит – принесла ее домой?
– Решила поработать с ее головой. Сделать реконструкцию. Это поможет понять, как она выглядела, так ведь? С такой-то изуродованной верхней губой она очень выделялась. Ее легко узнать, вот я о чем.
– В смысле, ты что, принесла сюда череп?
Эми кивнула.
– А вонять он не будет?
– Чуть-чуть. Но я буду работать у балконной двери наверху. Ты ведь знаешь, там есть балкончик, выходящий в сад. И пока нет дождя, я держу дверь открытой, так что все нормально. – Она приподнялась на локте. – Подними меня наверх, и я тебе покажу.
Макнилу нравилась комната на верхнем этаже. Там было просторно и много воздуха, это вдохновляло. Полная противоположность крохотной клетушки в Ислингтоне, где он ночевал. Он помог Эми установить стол у балконной двери и принес все необходимое из большого шкафа у дальней стены. Он никогда прежде не видел ее за работой над черепом и опешил, уставившись на шеренгу голов, выставленных напоказ на средней полке шкафа. Лысый мужчина, молоденькая девушка, мальчик, две пожилые женщины и незаконченный мужчина с серьезной раной головы.
Эми обложилась книгами, схемами, креплениями и кусками пластилина, а Макнил завороженно наблюдал, как она водружает череп на подставку и устанавливает инвалидное кресло в удобное для работы положение. С открытой дверью запах был не таким уж сильным.
– Ты собираешься слепить лицо прямо на черепе?
– Нет, сначала сделаю гипсовый слепок черепа, а потом отпечаток нижней челюсти в самоотверждающейся смоле. Мы же не хотим повредить улику.
Макнил зачарованно наблюдал за приготовлениями.
– Откуда ты знаешь, как выглядело лицо, имея лишь череп? Ну, в смысле, они же все выглядят одинаково, разве не так?
Эми улыбнулась.
– Прямо как китайцы?
Макнил почувствовал, что краснеет.
– Ты прекрасно меня поняла.
Эми с улыбкой кивнула.
– Я просверлю маленькие отверстия в тридцати четырех важных точках черепа, а
– Где ты всему этому научилась?
Эми передернула плечами.
– Я всегда этим интересовалась. Но после аварии у меня осталось не так много занятий, для которых не нужны ноги. Это одно из них. Конечно, мне сильно помог куратор из БАИЛ.
Макнил знал, что Эми – член Британской ассоциации по идентификации людей. Это неформальная научная ассоциация экспертов из разных областей криминалистики, от патологоанатомов и полицейских до адвокатов и дантистов. Но он ничего не слышал о кураторах.
– У тебя был куратор?
– Да. Пожилые эксперты, чаще всего пенсионеры, иногда берут под свое крыло молодежь. Мой куратор – антрополог на пенсии. Сэм. Мы общались по имейл и в мессенджерах.
Макнил некоторое время наблюдал за ее работой, восхищаясь проворством тонких длинных пальцев. У нее была изумительно белая и гладкая кожа, а уголки губ слегка приподнимались, как будто она постоянно улыбается, – отражение характера, который могла задеть лишь настоящая трагедия. Макнилу хотелось прижать ее к себе, обладать ею, поглотить. Он никогда не чувствовал такого ни к одному человеку. И был удивлен, даже потрясен, когда в нем зародилось это чувство. Он и не предполагал, что способен на такое.
В кармане заиграла «Смелая Шотландия». Он вытащил мобильный и посмотрел на экран. Марта. Он уже собрался сбросить звонок.
– Это она?
Макнил поднял голову и встретился с серьезным взглядом Эми. Он кивнул.
– Тогда тебе стоит ответить.
Что-то в ее взгляде заставило его почувствовать себя виноватым за то, что все утро пытался уклониться от этого звонка. Он ткнул по зеленой кнопке.
– Чего ты хочешь, Марта?
– Боже мой, Джек, где тебя носит? Я часами пытаюсь до тебя дозвониться.
От ее тона в душе зазвонили тревожные колокола.
– Что-то случилось?
– Шон.
Макнил услышал, как ее голос надломился.
– И что с ним?
– Он заболел, Джек.
IV
Пинки свернул на юго-запад по Манчестер-роуд, мимо церкви Христа, святого Иоанна и святого Луки. В проеме между домами, за деревьями сквера Айленд-Гарденс, он увидел два купола Старого королевского военно-морского колледжа и Гринвичского университета на противоположном берегу реки. От серой поверхности воды поднимался холод, окутывая все тонкой дымкой. За станцией Доклендского легкого метро Пинки свернул налево, на Ферри-стрит, а потом сразу же направо, мимо гребного клуба «Поплар», по улице с новыми жилыми домами из красного кирпича, фасадами выходящими на Темзу.