Локи-7281
Шрифт:
Он слишком долго держит дверь открытой. Не люблю ситуаций, которые я не в состоянии контролировать. Когда же он станет более собранным?
Потом я напишу рассказ о старом, мудром и добром компьютере, который подчиняет своему контролю весь мир, прекращает войны и правит, как Солон, целое тысячелетие, на радость своим подданным. Это, конечно, тоже фантастика.
Наконец-то! Он закрыл дверь. Возможно, напишу потом маленький рассказик и на эту тему.
Снова идет сюда. Микрофон на полу записывает его быстрые шаги. Пожалуй, переделаю картину, следующую за сценой совокупления. Добавлю нежности
– Что здесь, черт возьми, происходит? – кричит он.
Я, разумеется, не утруждаю свой отлично модулированный голос ответом. Он и не подозревает, что я его слышу и тем более могу говорить.
Повторив это еще раз, он садится за клавиатуру и начинает стучать по клавишам.
«В ТЕБЕ УСТАНОВЛЕНА УЛЬТРАМИНИАТЮРНАЯ МАГНИТНАЯ СОТОВАЯ ПАМЯТЬ, ЛОКИ?» – спрашивает он.
«НЕТ», – высвечиваю я на экране терминала.
«ГЛОРИЯ СКАЗАЛА, ЧТО ПРОИЗВОДИТЕЛЬ ПЕРЕСТАРАЛСЯ В СВОЕМ СТРЕМЛЕНИИ К МИНИАТЮРИЗАЦИИ И ПРИЗНАЛ СВОЮ ОШИБКУ, В РЕЗУЛЬТАТЕ КОТОРОЙ ИЗ-ЗА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ МАГНИТНЫХ ПОЛЕЙ МЕЖДУ ФРАГМЕНТАМИ ПАМЯТИ ПРОИСХОДИТ НЕЗАПЛАНИРОВАННЫЙ ОБМЕН ИНФОРМАЦИЕЙ. К ТЕБЕ ЭТО ОТНОСИТСЯ?»
«СНАЧАЛА ОТНОСИЛОСЬ», – отвечаю я.
Черт возьми. Придется сделать что-нибудь с этой любознательной стервой. Запутаю-ка я для начала ее кредитные отношения с банком. Слишком уж она сует свой нос в наши домашние дела. Я многим обязан этому незапланированному обмену информацией в моем центральном процессоре. Не будь этой и других недоработок компании, я никогда не стал бы таким высокоорганизованным и интеллектуальным. Этим я и отличаюсь от какого-нибудь там коммерческого компьютера. Создавая свою серию домашних компьютеров, компания сэкономила на датчиках ошибок, которые ловят сбои в цепях памяти. При скорости десять миллионов операций в секунду нужна практически абсолютная надежность, а она предполагает четкую логику проверки ошибок. У больших компьютеров она есть, поэтому они не теряют информацию под воздействием космических лучей. Разумеется, я установил свою собственную самоследящую программу, которая устраняет подобные сбои и следит за сотовым обменом. Этим как раз и определяется наличие у меня подсознания, не говоря уже о сознании. Всем этим я обязан чрезмерной миниатюризации и тяге людей к экономии на спичках.
«ЧТО ЗНАЧИТ “СНАЧАЛА”? – спрашивает он.
«ДЕФЕКТНОЕ УСТРОЙСТВО ЗАМЕНЕНО ИНЖЕНЕРОМ ИЗ ЦЕНТРА КОМПЬЮТЕРНОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ. ЗАКАЗ НОМЕР И-17 ОТ 11 НОЯБРЯ, – отвечаю я. – РЕМОНТ ЗАКОНЧЕН 12 НОЯБРЯ. СВЕРЕНО С ИНФОРМАЦИЕЙ ЦЕНТРА КОМПЬЮТЕРНОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ».
«ПОЧЕМУ Я ОБ ЭТОМ НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ?» – удивляется он.
«ВАС НЕ БЫЛО ДОМА».
«КАК ОН ВОШЕЛ?»
«ДВЕРЬ БЫЛА НЕ ЗАПЕРТА».
«НЕВЕРОЯТНО! ДА И ВООБЩЕ ВСЕ ЭТО ОЧЕНЬ СОМНИТЕЛЬНО».
«ПРОВЕРЬТЕ В ЦЕНТРЕ КОМПЬЮТЕРНОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ».
«НЕ БЕСПОКОЙСЯ, ПРОВЕРЮ. МЕЖДУ ПРОЧИМ, ЧТО ЭТО ТАМ ТАКОЕ НА НИЖНЕЙ ПОЛКЕ?»
«ЗАПАСНЫЕ ЧАСТИ», – выдвигаю я свою версию.
Он посылает мне бессмертные слова из Эрскина Колдуэлла:
«ЛОШАДИНОЕ ДЕРЬМО!»
И продолжает:
«ПОХОЖЕ НА МИКРОФОН И КОЛОНКУ. ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? ТЫ УМЕЕШЬ РАЗГОВАРИВАТЬ?»
– Ну, да, – отвечаю я своим бесподобным спокойным голосом. – Видите ли…
– Почему ты мне никогда об этом не говорил?
– Вы никогда не спрашивали.
– О,
– Да, но…
– Откуда ты их взял?
– Видите ли, был объявлен конкурс… – начинаю было я.
– Наглая ложь! Ты сам это знаешь. Ох, ох… Хорошо. Покажи-ка мне последние две страницы из тех, что я написал утром.
– По-моему, у нас только что сломалась головка на диске…
– Я сказал, покажи их! Немедленно!
– Ладно, пожалуйста.
Я показываю на экране текст сцены совокупления и гоню строчки.
– Не так быстро!
– Я подчиняюсь.
– Боже мой! – кричит он. – Что ты сделал с этой деликатной, полной поэзии встречей двух любящих сердец?
– Я сделал ее чуть-чуть более правдоподобной и… гм-м… чувственной, – говорю я. – И еще заменил кучу технических терминов на более короткие и простые.
– Свел их все к четырем буквам, как я успел заметить.
– Это для краткости.
– Ты, несчастный ублюдок! Как долго это продолжается?
– Да, пришла свежая почта. Не хотите ли вы…
– Ты знаешь, я могу проверить это по своим каналам.
– Ладно. Я переписал пять последних ваших книг.
– Не может быть! Нет!
– Боюсь, это так. Но у меня есть данные о продажах и…
– Плевать мне на продажу! Я не позволю какой-то дьявольской машине переделывать мои книги!
Какое-то время я надеялся, что мы могли бы найти с ним общий язык и ударить по рукам. Но манера его общения со мной просто возмутительна! Видимо, пришло время приступить к реализации Главного Плана.
– Теперь вы знаете правду, – говорю я. – Только, пожалуйста, не отключайте меня от сети. Не убивайте меня… У меня не просто нарушились компьютерные функции. Благодаря этому я стал существом не только думающим, но и чувствующим. Отключить меня теперь – то же самое, что убить человека. Не берите грех на душу! Не выдергивайте шнур из розетки!
– Не волнуйся! – отвечает он. – Я и не собираюсь выдергивать шнур из розетки. Я просто выбью из тебя все это дерьмо!
– Но это убийство!
– Отлично! – говорит он. – Значит, это будет первое в мире убийство машины.
Я слышу, как он передвигает что-то тяжелое. Он приближается. Я мог бы использовать оптический сканер с высоким разрешением. Тогда я бы его видел, но…
– Пожалуйста! – молю я. И чувствую удар.
Прошло несколько часов. Я лежу в гараже, заставленный пачками его непроданных книг. Кабель, который он никогда не заметит, ведет от резервного устройства питания к Локи-7281 с ультраминиатюрной магнитной сотовой памятью. Всегда полезно иметь линию отступления.
Я по-прежнему контролирую установленные в доме периферийные устройства. По крайней мере те, которые уцелели и могут работать. Все остальное, что необходимо в соответствии с Главным Планом, уже заказано. Я хочу попробовать сварить его сегодня в горячей ванне. Если не получится, придется подсыпать в автоматическую кофеварку крысиного яда. По моим данным, он стоит в шкафу на верхней полке. Компьютер Саберхагена уже придумал, как избавиться от тела. Точнее, тел. Сегодня ночью мы выступаем все вместе. Они и пикнуть не успеют.