Ломоносов
Шрифт:
Год спустя корабль был построен, и тогда Петр второй раз посетил Архангельск и лично спустил корабль на воду. Тогда же царь совершил морское путешествие к Соловецкому монастырю. С того времени город неустанно развивался.
В третий раз Петр приехал в Архангельск в 1702 году и поселился на острове напротив строящейся Новодвинской крепости. Конечно, и десять, и двадцать лет спустя многие архангелогородцы помнили императора.
Огромные, невероятные перемены произошли в стране в царствование Петр Великого, и вести о них докатывались и до архангельских поселений. Царь повелел боярам брить бороды, завел новые моды и обычаи. Ввел новое летоисчисление: до Петра оно велось от «сотворения мира», а теперь стали считать от «рождества Христова» – как в Европе. Основал новый город и перенес туда столицу из древней Москвы… Отстранил от управления страной
Доходили до Холмогор вести о Северной войне – победоносной для России. Мише Ломоносову исполнилось всего десять лет, когда долгая война окончилась и был заключен Ништадский мир. Страна получила выход в Балтийское море и присоединила обширные прибалтийские земли. Заключение мира праздновалось семидневным маскарадом. Царь был вне себя от радости и, забывая свои годы и недуги, пел песни и даже плясал по столам. Теперь Россия могла считаться великой европейской державой, в ознаменование чего Петр принял титул императора.
Дипломатами, «прогнувшими» шведов на чрезвычайно выгодные для России условия, были Андрей Иванович Остерман и Яков Вилимович Брюс – оба иностранцы, оба из «новых» государевых приближенных. Мог ли юный Миша слышать об этих людях? Вполне. Ведь на отцовском гукоре [6] он добирался до самого Архангельска – развитого торгового города, в котором бывали и ученики московской навигацкой школы. Школа та располагалась в Сухаревой башне, в верхних этажах которой заседало тайное ученое «Нептуново общество» и находилась обсерватория Брюса. Эти люди вполне могли рассказывать о талантливой ученом, естествоиспытателе и астрономе – шотландце по происхождению, сенаторе, президенте Берг- и Мануфактур-коллегий. А могли и приврать, пересказав провинциалам парочку столичных анекдотов: мол, Брюс сконструировал железного дракона, на котором по ночам вместе с царем летает, вырастил гомункулуса в реторте, в июльскую жару заморозил пруд, так что его гости могли кататься на коньках. Подобные истории не пугали, а, наоборот, дразнили юного Мишу. Мечтал он о том, что выучится и тоже великим ученым станет, не хуже Брюса.
6
Гукор – парусное судно.
Еще в начале Северной войны, в деревне Вавчуге, расположенной на правом берегу Северной Двины всего в 13 километрах от Холмогор, заработала корабельная верфь братьев Бажениных, которая быстро стала базой русского кораблестроения. Здесь строились рыболовные, торговые и военные суда. Кораблестроение требовало развития и других отраслей: кузнечного дела, металлургии, прядильного и ткацкого ремесла для производства парусины. Баженины завели канатный, прядильный и парусный заводы для производства такелажа.
Увеличивалась потребность в хорошо подготовленных специалистах. На верфи, в порту, на мануфактурах можно было встретить грамотных, образованных людей, приехавших сюда из самого Петербурга, подчас не добровольно: ведь Холмогоры, Куростров, да и все окрестности Архангельска исстари были местом ссылки.
Местные уроженцы лениться себе не могли позволить: с ленью в таком климате не выживешь. Приходилось много работать и быстро соображать. Ну а если была на то возможность, то учились двинцы охотно: уроженцами тех мест впоследствии были скульптор Федот Иванович Шубин и физик Михаил Евсеевич Головин, племянник Михаила Васильевича Ломоносова по материнской линии.
Куростров – один из островов устья Северной Двины. Земли там скудные, не слишком плодородные, а лето – короткое и нежаркое. Куростровцы сеяли лен и коноплю, рожь и ячмень, но даже в самые щедрые годы хлеб приходилось докупать: своего урожая на весь год не хватало. А для этого нужны были деньги. А значит, куростровцы вынуждены были примечать, откуда эти деньги можно взять. Сейчас мы бы сказали, что они активно занимались бизнесом, были людьми оборотистыми. Процветало скотоводство – крестьяне откармливали на продажу телят. Выгоду приносили и такие промыслы, как производство древесного угля, извести, смолокурение. Процветали ремесла: близ Холмогор было много медников и кузнецов, портных и сапожников,
Ломоносовы
Упоминание о семье Ломоносовых восходит к временам Алексея Михайловича. С большой долей вероятности предки великого ученого или хотя бы некоторые из них были приверженцами старообрядческой традиции, так как эта фамилия встречается в среде старообрядцев, а младшая сестра Ломоносова, всю свою долгую жизнь прожившая в Архангельской области, при болезни не была исповедана и причащена «по ея суеверию» – то есть она не приняла Никоновскую реформу [7] . Однако отец Ломоносова, по всей видимости, уже перешел в официальную церковь.
7
Реформа патриарха Никона по исправлению церковных книг, проведенная им в 1653–1655 гг. Вызвала в церкви раскол, так как не все ее приняли.
Ломоносовы считались зажиточными крестьянами; как и прочие, они занимались хлебопашеством, но их основным делом были рыбная ловля и зверобойный промысел. Плавания в северных морях были нелегким и опасным делом, но семья Ломоносовых принадлежала к опытным мореходам. Лука Леонтьевич Ломоносов, двоюродный дед ученого, был старшим в промысловой артели. А это значит, что он хорошо знал навигационное дело.
Отец ученого, Василий Дорофеевич Ломоносов, был зажиточным крестьянином, занимался морским и речным рыболовным промыслом, имел мореходное судно, называемое «гукор». Это слово происходит от голландского «hoeker» и обозначает двухмачтовый промысловый или грузовой парусник с широким носом и круглой кормой. Такие суда строились как на вавчужской верфи, так могли быть и трофейными. Гукор Ломоносовых назывался «Святой Архангел Михаил», но Василий Дорофеевич любовно называл его «Чайка».
Возможно, из-за связей Ломоносовых с морем в исторической литературе возникла традиция именовать предков ученого «поморами», но никаких исторических документов, в которых сам Ломоносов именовал бы себя или иных своих родственников «поморами», не существует.
В «Переписной книге города Архангельска и Холмогор 1710 года», когда Василию Дорофеевичу было уже тридцать, имеется такая запись: «На деревне Мишанинской. Двор. Лука Леонтьев Ломоносов шестидесяти пяти лет. У него жена Матрона пятидесяти восьми лет, сын Иван двенадцати лет, две дочери: Марья пятнадцати лет, Татьяна восьми лет. Земли тридцать три сажени. У него житель на подворьи Василей Дорофеев сын Ломоносов тридцати лет, холост. У него земли тридцать четыре сажени» [8] .
8
Цит. по: Лебедев Е. Ломоносов.
Это значит, что Василий Дорофеевич стал жить своим домом и женился относительно поздно и уже перешагнул за тридцатилетие, когда родился у него сын Михаил. Мать мальчика – Сивкова Елена Ивановна – была дочерью псаломщика одной из двух действовавших тогда в Холмогорском округе церквей. Обе они отстояли от Курострова верст на пять. Как дочь церковнослужителя, она, в отличие от своего мужа, знала грамоту. Скорее всего, именно мать дала Михаилу первое ознакомление с буквами и цифрами, а потом определила способного мальчика в обучение сначала к грамотному соседу крестьянину Шубину, а потом к церковному дьячку Семену Никитичу Сабельникову, который преподавал ему грамматику, алгебру, привил любовь к книгам: при церкви была небольшая библиотека, в которой находились книги духовного содержания. К десяти годам Миша уже бегло читал и практически все свое время проводил за учебниками.