Лондон бульвар
Шрифт:
Мы чокнулись бокалами, я сказал:
— Sl`ainte.
Она спросила:
— Что это?
— По-ирландски.
Она передернула плечами, насмешливо произнесла:
— Нация шутов и подхалимов.
— Надо же, какая ты вся английская.
Она придвинулась ко мне, сказала:
— Позволь мне поцеловать тебя по-французски.
Я позволил.
Ее духи пахли как шарики от моли, замоченные в хлорке. И вот я кончил, наверное,
Вытирая рот, Лилиан сказала:
— В этот карандаш нужно залить свинца.
Я сказал:
— Ты измучила меня, я точно не смогу танцевать.
Она купилась, сказала:
— Натанцуемся завтра, спи, мой сладкий.
Когда она ушла, я встал под обжигающий душ, никак не мог отмыться от ее прикосновений. В кровати я пытался думать об Эшлинг и не думать о Бриони.
Ни то, ни другое не получалось.
~~~
ЗВОНОК БЫЛ в среду, в два часа дня. Я поднял трубку, сказал «Да» в ответ на вопрос «Мистер Митчелл?».
Звонили из полиции.
— Вы знакомы с Эшлинг Двайер?
— Да.
— С прискорбием вынуждены сообщить вам, что произошел трагический несчастный случай.
— Что?
— На листке бумаги в ее кошельке были ваше имя и номер.
— Как она
где
когда
о Господи.
Я записал адрес больницы в Айлингтоне, поехал туда.
Я не помню, что за чем происходило. Только то, что она погибла, сбита машиной на Хай Стрит, виновник скрылся. Над ней стоял какой-то мужчина, держал ее за руку, пока не приехала «скорая помощь». Потом кто-то дал мне кофе. На вкус он был как пластиковый стакан. Потом мне дали «коричневый конверт». Ее личные вещи.
В нем лежали
деньги
кошелек
телефонная карта.
Кольца не было.
Должно быть, оставила его дома. Я удивился, почему она его сняла.
Рано утром в четверг я приехал домой. Пил, пока в глазах не померк свет.
Я вынырнул на поверхность в пятницу днем. Господи, меня всего трясло. Опять мои пальцы исполняли фанданго, пока я пытался скрутить сигаретку. Пот катился у меня по лбу, щипал глаза. Я знал, что хорошая порция скотча приведет всё в порядок — но смогу ли я остановиться?
Да и какого черта!
Подошел к своему миниатюрному холодильнику, достал пиво. «Фостерс».
Когда я его покупал? Или, что еще хуже, зачем?
Абсолютно не важно.
Дернул за кольцо, приложился. Пиво полилось по подбородку,
Мелочь, но моей системе полегчало. Принял душ, побрился, переоделся в белую рубаху, чистые черные джинсы. Рискнул взглянуть на себя в зеркало.
Выглядел как обычный убогий официант.
О'кей, пора запасаться фуражом.
В доме было тихо, они на самом деле уехали. В комнату Лилиан не зашел. Там было уже слишком все знакомо. Прошло прилично времени, пока нашел комнату Джордана. Догадался, что она должна быть заперта. Отошел к противоположной стене и с размаху ударил ногой по двери. Почти снес ее с петель.
Входил очень внимательно — растяжки были вполне возможны. Комната была обставлена по-спартански, в ней стояла расшатанная армейская походная кровать.
Сначала я прошелся по гардеробу. Полдюжины черных костюмов, черные ботинки и белые рубахи. На верхней полке стояла коробка из-под обуви, в ней лежал «казулл-454». Серьезная дура. По всем характеристикам так себе, не очень точный, но заряд его мог проделать дырку в слоне. Я осторожно засунул пистолег за пояс над своей задницей. Осталось просмотреть еще три ящика. В первом лежало безупречно чистое нижнее белье. Во втором — куча театральных программок, все, конечно, с Лилиан. И наконец, куча носков, поворошил их. Вытащил собачий ошейник.
— Что?
На нем была запекшаяся кровь и кличка. Бартли-Джек. Прежде чем я смог как-то отреагировать, другая моя рука коснулась кольца. Поднял его к свету: на сердечке маленькая щербинка, которая ее так восхищала. Я опустился на кровать, голова кружилась.
Думаю, я издал какой-то сверхнизкий звук. Так же люди в состоянии абсолютного стресса говорят очень громко и совершенно себя не слышат. Каждый может так сделать, но у кого-то получается лучше. И у меня получилось, как никогда, хорошо. Звук был ниже слышимости нормального человеческого уха. Давным-давно это называлось «думать горлом». Конечно, чем сильнее стресс, тем выразительнее звук Мой был очень выразителен.
Кто-то произнес:
— Дошло наконец.
Джордан стоял, прислонившись к развороченной двери и сложив руки на груди.
Прошло некоторое время, пока у меня прорезался голос, но в конце концов:
— Ты всех их убил…
Бриони
собаку
Эшлинг?
Он кивнул.
— Христос Всемогущий… их всех?
— Помехи.
— Что?
— Для Лилиан.
— Ты чертов псих.
— Как банально, как все предсказуемо.
Я выстрелил ему в живот.