Лондон. Прогулки по столице мира
Шрифт:
Когда в эпоху Стюартов Сити стал расширяться на запад, старинные особняки на Стрэнде утратили былую привлекательность. К тому же цены на землю возросли, и дворяне один за другим стали продавать свои дома. У них вошло в моду переезжать в новый район Вест-Энд. В Средние века тот, кто хотел найти в Лондоне герцога Норфолка, отправлялся на Стрэнд, а в конце семнадцатого столетия герцога уже следовало искать на Сент-Джеймс-сквер. И наступил день, когда среди зеленых полей Пиккадилли появились базарные площади, скверы и особняки.
Как правило, у всех домов, принадлежавших аристократам, одинаковая судьба — развитие городов низводит их до состояния трущоб, что и произошло с дворянскими домами на Стрэнде. Некогда величественные особняки ныне делят на части или разрушают, прокладывая через них дороги. Еще одно или два поколения — и от них ничего не останется.
Призраки восьми столетий преследуют нас на всем протяжении прогулки по Стрэнду, которая начинается от Темпл-Бар, где привилегии Сити уступают место вольностям Вестминстера, и до Чаринг-Кросс, где Стрэнд заканчивается. Даже в самый разгар рабочего дня количество живых людей на Стрэнде не превышает количества тех имен, которые напоминают о его прошлом. Для того чтобы упомянуть все эти имена, потребовалось бы написать целую книгу.
Старое название Темпл-Бар упорно продолжает существовать, несмотря на то, что в 1877 году ворота с таким названием были снесены во время строительства Дома правосудия. Теперь на том месте, где посреди дороги стояли ворота, возвышается Грифон. Я никогда не понимал, почему именно грифон был выбран в качестве соответствующего символа, установленного на въезде в Сити. Не могу представить себе менее подходящего и более сомнительного стража границы. В классической мифологии грифон — хищное чудовище, которое охраняет золотые прииски и зарытые сокровища. Заметив приблизившихся к сокровищам людей, грифон пикирует на них и, карая за алчность, разрывает на куски. Как случилось, что лондонцы викторианской эпохи, с их-то суровостью по отношению к этому пороку, позволили установить у самых ворот Сити этакую воплощенную в камне иронию? Тем не менее чудовище выставлено там на всеобщее обозрение. Подойдя поближе, вы заметите среди прочих украшений постамента воспроизведенный в бронзе последний проезд королевского кортежа через старые ворота. Это произошло в феврале 1872 года, когда королева Виктория и принц Уэльский, впоследствии Эдуард VII, отправились в собор Святого Павла.
Старые ворота Темпл-Бар были возведены Кристофером Реном после Лондонского пожара. Они состояли из широкой центральной арки, рассчитанной на движение транспорта, и двух пешеходных арок меньшего размера по бокам. Со стороны Вестминстера ворота были украшены статуями Карла I и Карла II, а со стороны Сити статуями королевы Елизаветы и Якова I. В старину частенько говаривали, что Елизавета указывает своим белым пальцем на банк «Чайлдс», а Яков I предлагает ей: «Может, сходим в Уайтхолл, посидим немного?» Над главной аркой ворот находилось помещение, в котором арендовавший его банк «Чайлдс» хранил старые бухгалтерские книги, в том числе и ту, которую несомненно стоило бы полистать, — личные счета Карла II. В правление Стюартов и во времена якобитских волнений над аркой ворот, как прежде над Лондонским мостом, возвышались пики с головами изменников. Еще в середине девятнадцатого столетия встречались люди, которые помнили эти жуткие головы над аркой Темпл-Бар.
В старину, когда король направлялся в Сити, ворота закрывались. Остановившись перед ними, монарх приказывал одному из своих герольдов постучать. В ответ маршал Сити, который вместе с лордом-мэром Лондона, шерифами и другими сановниками Сити находился по другую сторону ворот, кричал: «Кто там?» После официального сообщения о том, что едет король, появлялся лорд-мэр и в знак подчинения предлагал монарху ключи от Лондона и меч Сити. Затем ворота открывались в признание того, что монарх проявил должное уважение к порядкам Сити. Сегодня эту церемонию проводят под открытым небом, неподалеку от Грифона. Зрелище безусловно заслуживает того, чтобы на него взглянуть.
Удел Темпл-Бар оказался счастливее судеб многих других реликвий старого Лондона. Если отправиться в Тибальдс-парк неподалеку от Чесханта, что в Хертфордшире, перед вами предстанут, на фоне мирного сельского пейзажа, старинные ворота Темпл-Бар, которые ныне служат одним из входов в этот парк. За столетия пребывания в Лондоне портлендский камень почернел, и кажется, что обитые железом ворота ожидают, когда в них постучит призрак кого-либо из прежних монархов. Среди деревьев и газонов эти ворота чем-то напоминают человека, умудренного опытом столичной жизни. Когда несколько лет назад я посетил это место, у меня возникло странное чувство: если бы я приехал туда лунной ночью или в ночь накануне Дня поминовения усопших, старые
Осуществись предлагаемая со времен войны идея вернуть Темпл-Бар в Лондон, столица обрела бы еще один восхитительный памятник своего прошлого. Найти для него подходящее место не составило бы никакого труда.
В самом начале Стрэнда расположено множество памятников. На том месте, где от Стрэнда отходит Эссекс-стрит, на которой и была опубликована эта книга, раньше стоял Эссекс-хаус, в котором своевольный фаворит Елизаветы Роберт Деверо граф Эссекс замышлял свой бестолковый заговор, окончившийся плахой на Тауэр-Грин. Сохранившиеся в конце этой улицы старинные ворота сильно повреждены. Говорят, они были то ли прибрежными воротами старого Эссекс-хауса, то ли парадными воротами, что вели к расположенной ближе к воде пристани. Как и все старинные особняки Стрэнда, Эссекс-хаус представлял собой хаотический комплекс зданий с внутренними дворами, многочисленными крышами, в которых плутал взгляд, фронтонами и выходившими к реке зубчатыми стенами. Один антиквар, посетивший во второй половине восемнадцатого столетия развалины этого старинного дворца (это был лорд Чолмондили, скончавшийся в 1770 году), обнаружил на оконном стекле выцарапанную алмазом надпись: I.C.U.S.X. & E.R., которую он перевел следующим образом: «Я вижу тебя, Эссекс, и Елизавету Регину». Эта зашифрованная надпись, очевидно, была сделана человеком, который заметил из этого окна королеву и ее фаворита.
В «Эссекс Хед» на Эссекс-стрит (там и сейчас находится паб с таким названием) Джонсон, избегавший и боявшийся одиночества, основал клуб, члены которого собирались три раза в неделю. Предлагая принять Босуэлла в члены этого клуба, Джонсон употребил в своей рекомендации восхитительное выражение «клубнейский человек» (а clubable man), которое весьма емко характеризует Босуэлла. Под прямым углом к Эссекс-стрит расположена ведущая к Стрэнду улица Деверо-корт, на которой в 1652 году открылась одна из первых и самых знаменитых лондонских кофеен — «Грешиан».
Судя по всему, кофе привезли в Англию греки, и случилось это в первой половине семнадцатого столетия. Мне кажется, самое раннее упоминание о нем содержится в дневниковой записи Ивлина за 1637 год. Он пишет, что его сокурсник по Баллиол-колледжу Оксфордского университета, грек, которого звали Натаниель Конопиос, был первым, кого увидели за чашкой кофе. «В Англии этот обычай вошел в обиход лишь тридцать лет спустя».
Однако точной датой следует считать 1652 год, когда некий Роза Паскви (это мужское имя!) открыл кофейню в Корнхилле. Именно эту кофейню обычно называют первой лондонской кофейней, хотя «Грешиан» на Деверо-корт появилась в том же самом году. Название этой кофейни связано не с классической литературой, а с национальностью ее владельца, грека Константина. Исаак Ньютон, Аддисон и Стал — все они посещали кофейню «Грешиан», которая вплоть до 1843 года оставалась отличным местом для поднятия настроения. Запах кофе, который мы находим восхитительным, на первых порах вызывал у людей отвращение. Владелец одной из кофеен Джеймс Фарр, заведение которого находилось на Флит-стрит, в том месте, где сейчас стоит «Рейнбоу Таверн», угодил под суд за изготовление «некоего напитка, называемого кофе», вызывавшего «великую досаду и предубеждение соседей».
Вскоре по всему Лондону открылись сотни кофеен. Наверное, мало кто знает, что в этих заведениях продавали также вино и крепкие напитки, так что их появление не оказало заметного воздействия на привычки эпохи повального пьянства. Первые в истории барменши появились именно в кофейнях Лондона времен Стюартов и Георгов. Расположенный у огня прилавок, на котором не остывали кружки с горячим кофе, чаем и шоколадом, получил название «бар». Для того чтобы привлечь побольше посетителей, владельцы кофеен стали нанимать самых красивых девушек, каких только могли найти. Один писатель сообщает, что «за бар этот добрый человек всегда ставит одну очаровательную Филлиду или даже двух, и манящие взгляды девушек увлекают вас туда, где дым разъедает глаза». Стал говорит о барменшах следующее: «Эти идолы весь день услаждают восхищенные взоры молодежи». Страховая ассоциация Ллойда, ныне занимающая громадное здание, претерпела величайшую метаморфозу: ее деятельность начиналась в скромной кофейне Эдварда Ллойда, где собирались те, кто имел отношение к судоходству.