Лондонцы
Шрифт:
Когда Кейт вышла на работу, мисс Пирс крепко пожала ей руку и с искренним сочувствием произнесла:
— Разумеется, здесь об этом говорить неудобно, но все же прими мои глубочайшие соболезнования, Кейт!
На этом их разговор в столовой оборвался: мимо проходил с чашкой чая в руке мистер Татли, до сих пор не снявший с рукава траурную повязку.
Новости из районов боевых действий поступали одна мрачнее другой. В течение двух недель, прошедших со времени эвакуации из Франции английских солдат, немцы дошли до Парижа. И вскоре Франция объявила
— Теперь Великобритания осталась одна, — с грустью заметил мистер Мафф. — Читали речь Черчилля в палате общин? Он призвал всех англичан с честью исполнить свои обязанности и держаться так, чтобы даже через тысячу лет люди могли сказать: «Это был их звездный час!»
В начале июля пришло сообщение о высадке немцев на Нормандских островах. Мистер Мафф не мог удержать своих эмоций по этому поводу, но Кейт было не до них. У нее задерживались месячные, чего с ней никогда раньше не случалось. Каждый вечер, ложась спать, она молилась:
— Боже! Пусть я буду беременна! Умоляю, не допусти, чтобы у меня началась менструация! Сделай так, чтобы я оказалась беременной от Тоби!
Потом она еще долго не могла уснуть, гоня прочь мысли о чудовищных трудностях, которые навалятся на нее, если Бог внемлет ее мольбе. Ей придется сообщить эту новость отцу, потом терпеливо сносить сплетни и пересуды относительно отцовства ребенка. С работы, разумеется, придется уйти, и возникнет вопрос — на что жить? Вдобавок ко всему рано или поздно ей предстоит решить, говорить о том, что она носит ребенка Тоби, его деду или нет.
Последняя проблема представлялась ей неразрешимой. Джосс Харви не знал даже о том, что Кейт существует на свете. Как же она, вдруг возникнув из небытия, сообщит ему, что вынашивает дитя его любимого внука? Но если она умолчит, то, возможно, лишит его огромной радости. Пытаясь найти выход, Кейт всякий раз заходила в тупик и откладывала решение этого вопроса. Сейчас важнее всего было установить, беременна ли она, и ответ ей мог дать только врач.
— Срок настолько мал, что я не смогу ответить вам с полной уверенностью, — уклончиво сказал доктор Роберте, когда-то принимавший роды у матери Кейт. — Я только могу предположить, что вероятность беременности весьма велика. Но окончательно будет ясно только через две-три недели. — Врач нахмурился. — Я знаю вас с самого рождения, Кэтрин. И не ожидал… Даже не допускал мысли…
— Отец ребенка погиб в боях над Дюнкерком, — вымолвила Кейт, изо всех сил скрывая волнение. — Он сделал мне предложение, и я согласилась стать его женой. Я хочу родить этого ребенка.
Доктор Робертс, хорошо знакомый с романтическими фантазиями своих юных пациенток, тяжело вздохнул.
— Будьте реалисткой, Кэтрин! — мягко возразил он. — Ваш ребенок будет признан незаконнорожденным. Вы оба будете от этого страдать. Подумайте о том, что вас ожидает!
Кейт встала с рассохшегося кожаного кресла.
— Если я беременна, то меня это только радует. Я буду любить своего ребенка, и это главное! А совсем не то, что он родится
Доктор Роберте покачал головой.
— Все это, конечно, прекрасно, Кейт, но я прожил слишком долгую жизнь, чтобы предаваться радужным иллюзиям. Как только соседи узнают, что вы в положении, на вас навесят ярлык падшей женщины и отвернутся от вас.
Кейт презрительно усмехнулась.
— Не забывайте, доктор, что я наполовину немка. Меня теперь трудно испугать. Напротив, даже интересно стать для разнообразия отверженной не из-за своего происхождения, а по причинам нравственного порядка.
И прежде чем врач смог ей что-то ответить, она покинула кабинет, гордо вскинув голову с тяжелой длинной косой.
Случалось, Кейт с трудом сдерживалась, когда на работе кто-то вспоминал о смерти Тоби. Уже наутро после ее визита к врачу мистер Мафф вкрадчиво сказал:
— Говорят, старик Харви тяжело воспринял весть о гибели внука. Его можно понять, он потерял сына на прошлой войне. У бедняги теперь совсем не осталось близких.
Машинистка из отдела планирования и дизайна, забежавшая в офис мистера Маффа с бумагами, доверительно сообщила:
— Он был за штурвалом «харрикейна», а эти истребители, как утверждает мой брат, летчик, очень плохо ведут себя на малой высоте. Ничего, если я оставлю документы для мистера Маффа на его столе? Он, наверное, летел на малой высоте, поскольку дело было над берегом. Интересно, куда он упал? На сушу или на море? В любом случае у него не было шансов на спасение, верно? Пожалуйста, передай мистеру Маффу, что мистер Татли ждет от него быстрого ответа на этот меморандум.
Возвращаясь в тот вечер домой через пустошь, Кейт чувствовала себя обессиленной. Она была на грани физического и психического срыва и едва волокла ноги.
Навстречу ей по площади Магнолий торопливо шла в своей черной шляпке, нахлобученной на седые кудряшки, Хетти Коллинз. Увидев Кейт, она резко изменила направление. Кейт передернула плечами: пусть поступает, как ей угодно, если считает Кейт членом молодежной гитлеровской организации.
Кейт как ни в чем не бывало продолжила путь, раздумывая о том, хватит ли у нее сил и в дальнейшем выносить разговоры, от которых она до такой степени устала за сегодняшний день. Она так задумалась, что не заметила автомобиля с откинутым верхом, стоявшего напротив ее дома, пока буквально не наткнулась на него.
Когда же в поле зрения Кейт наконец попала эта спортивная машина, она вздрогнула, как будто от удара кувалдой в грудь. Машина была голубого, а не красного цвета, но за рулем сидел молодой человек в мундире ВВС, а рядом с ним — черный лабрадор.
Кейт замерла, чувствуя, как бешено застучало сердце и зазвенело в ушах.
Незнакомец выскочил из автомобиля, такой же светловолосый, как Тоби, только с более тонкими чертами лица, совсем мальчик.
— Простите, вы мисс Фойт? — Он подошел к Кейт. — Мы с вами не встречались, но Тоби вас довольно точно описал. Не так уж много девушек носят косу.