Лондонские сочинители
Шрифт:
— Наш общий друг мистер Малоун считает завещание подлинным. Оно будет опубликовано в журнале «Джентльменз мэгэзин».
Бледное лицо мясника чуть порозовело, отметил Уильям и неожиданно для себя спросил:
— Почему вы так уверены, отец, что это подделка?
— Есть люди, Уильям, которые хотят доказать, что родитель Барда одного с ними поля ягода.
— Наверно, я слишком простодушен, — сказал Ральф Харт, подливая гостям чаю. — Верю тому, что вижу своими глазами.
— А я вижу то, во что верю, — со смехом
И вдруг заметил, что отец смотрит на него как-то странно. Выходит, он сморозил что-то неподобающее; Уильям смутился. Он был готов на все, лишь бы угодить отцу. А тут он его явно чем-то огорчил, хотя и не понятно, чем именно; нужно немедленно загладить оплошность. Быть может, тот вообще им недоволен. Уильям работает в его магазине, не раз вместе с отцом участвовал в различных делах, связанных с розыском или продажей книг. Тем не менее он часто ловит на себе его удивленный взгляд, точно такой, какой он перехватил в гостиной мистера Харта, — словно отец только сейчас обнаружил, что Уильям тоже член семьи. Матери Уильям Айрленд не помнил. Отец однажды проронил, что она умерла, когда сын был еще грудным младенцем; больше они с Уильямом не обменялись о ней ни словом. Эта тема не обсуждалась. Долгие годы супружеское ложе делила с Айрлендом-старшим Роза Понтинг, но к ней Уильям не испытывал ни привязанности, ни дружеских чувств. Вся его любовь была целиком отдана отцу.
Они стояли над пергаментным листом, вглядываясь в неразборчивую подпись.
— Стало быть, документ настоящий? Подлинный, да, отец?
— Да, подлинная деловая бумага того времени. Никаких сомнений быть не может.
— Ну, если у вас нет сомнений, прошу принять ее как сыновний дар.
— И ты ничего не хочешь взамен, Уилл? Вот тебе мой ключ. Возьми любую книгу, какую пожелаешь.
— Нет, сэр. Не возьму ничего. Вручаю ее вам от чистого сердца и не хочу запятнать свой дар.
— Документ, разумеется, не для продажи.
Мысль о продаже Уильяму и в голову не приходила.
— Сходи-ка еще разок в ту антикварную лавку. Пошарь по углам. Разведай тамошние секреты.
По лестнице уже топала вниз Роза Понтинг.
— И что это вы тут, мальчики, замышляете? Я, как всегда, узнаю последней.
Она и Сэмюэла Айрленда частенько называла мальчиком. Он настороженно глянул на нее:
— Ничего, совершенно ничего, дорогая.
Видеть ее среди книг и старинных пергаментов Уильяму было невмоготу.
— Отец, пока еще не слишком поздно, я схожу отнесу «Пандосто».
Он уже рассказал Айрленду-старшему про Чарльза Лэма и его покупку.
— В этакую поздноту, Уильям? — Роза выразительно похлопала себя пальцем по носу. — Надеюсь, девушка того стоит.
Уильям заранее обернул книгу в грубую коричневую бумагу и теперь, сняв сверток с полки, держал его наподобие щита, словно обороняясь от любопытной
От Лейстолл-стрит до Холборн-пассидж всего несколько минут ходу. И вскоре Мэри Лэм уже открывала Уильяму дверь.
— Мы с мистером Лэмом условились встретиться здесь, в вашем доме, — сказал Уильям, но, испугавшись, что говорит чересчур напористо, отступил на шаг. — Прошу простить мое нежданное вторжение.
— Вы имеете в виду Чарльза? Его нет дома.
Масляная лампа горела позади Мэри, и лицо ее оставалось в тени; мелодичный голос девушки заворожил Уильяма, и неожиданно для себя он протянул ей сверток.
— Я принес ему книгу. Он купил ее сегодня утром.
— Что это?
— «Пандосто».
— «Пандосто» Грина?! Заходите, пожалуйста!
Уильям замешкался на пороге.
— Прошу, мы с родителями сидим в гостиной.
Следуя за Мэри в глубь дома, он отметил красивый бронзово-рыжий цвет ее растрепавшихся волос. Вскоре они оказались в маленькой, жарко натопленной комнате; там на них с удивлением воззрилась пожилая чета. Старик ел поджаренный хлеб, подбородок его лоснился от масла.
— Меня зовут Айрленд. Уильям Генри Айрленд.
Престарелые супруги не отозвались, лишь изумленно разглядывали его, будто он явился из Сахары или из льдов Антарктики.
— Мистер Айрленд принес Чарльзу книгу, папа.
Мистер Лэм приветственно помахал Уильяму куском жареного хлеба и засмеялся. Миссис Лэм куда меньше была склонна веселиться. Она вообще не любила неожиданностей, тем более в виде рыжего юнца, явившегося с книгой в восемь часов вечера.
— Чарльза нет дома, мистер Айрленд. У него дела.
— Но он сам попросил меня принести книгу.
— Позвольте взглянуть.
Мэри взяла у него сверток и развернула.
— Вся соль в надписи, мисс.
Она открыла обложку и, беззвучно шевеля губами, прочла слова на фронтисписе. Только тут он заметил шрамы на ее коже; в свете канделябров рябинки и рубцы бросались в глаза. Уильям отвел взгляд и принялся внимательно рассматривать живописные и резные миниатюры, висевшие на стенах комнаты.
— Да это же настоящее сокровище, мистер Айрленд! Представь, мама, эта книга принадлежала когда-то Уильяму Шекспиру.
— В давно минувшие времена, Мэри. — Ага, значит, ее зовут Мэри. — Удивляюсь твоему брату: покупает такие вещи, а самому едва хватает на новые сапоги.
И миссис Лэм снова повернулась к хлебу, уже подгоравшему над огнем камина.
— Брат обещал заплатить сегодня вечером, мистер Айрленд? — вполголоса, чтобы не услышала мать, спросила Мэри, и на миг оба почувствовали себя заговорщиками.
— Не очень много…
— Сколько?
— Он мне должен всего две гинеи. Одну он уже уплатил.