Лондонские тайны

Феваль Поль Анри

Бриан сидел задумавшись; в руках своих он держал роскошную камелию. У влюбленной четы произошла небольшая размолвка по поводу камелии, которую Бриан накануне взял у Сюзанны.

— Миледи, — говорил Бриан, — вчера я лишил вас цветка, который был для вас дорог. Все оттенки его запечатлелись в моем сердце. Сегодня я весь день употребил на то, чтобы найти подобный… — и Ленчестер подал ей камелию.

— Я всегда буду носить ее с собой, — отвечала Сюзанна, поцеловав цветок и открыв маленький медальон, висевший

у нее на шее.

— Как! — вскричал Бриан с грустью в голосе и задержав руку молодой девушки. — Вы думаете заменить им прежний?

— Я их буду одинаково любить, милорд.

— Одинаково, — медленно повторил Бриан, — и когда-нибудь… тот бросит его, как я вчера бросил засохший цветок, который вы хранили как память. Не так ли, миледи?

Сюзанна опустила глаза и покраснела.

— Как память о мужчине! — прибавил Ленчестер тихо.

— Да, милорд, — спокойно отвечала Сюзанна. Бриан отнял руку. Сюзанна положила цветок в медальон и закрыла его.

— Благородного, прекрасного мужчину, которого я пламенно любила.

— Но кто же этот счастливец? — спросил Бриан, нахмурившись.

— Вы, милорд.

За черным стеклом находилась маленькая, темная каморка, где сидела герцогиня де Жевре и подслушивала. Такое занятие крайне наскучило старой француженке, так как подслушивать было нечего. Она сидела на мягкой скамейке. Темнота действовала неприятно на глаза, так что она вынуждена была их зажмурить. Вскоре разговор молодых людей стал плохо доходить до ее ушей и герцогиня заснула в сон в ту самую минуту, когда Сюзанна сказала:

— Вы, милорд.

— Возможно ли! — вскричал с восторгом Бриан Ленчестер; в то же время он бросил удивленный взгляд на молодую девушку и продолжал: — но, миледи, во Франции я никогда не был…

Сюзанна побледнела, она хотела что-то сказать, но голос не слушался ее.

— Вы не могли меня знать, — прибавил Бриан.

— Я знала вас… — едва слышно произнесла княгиня де Лонгвиль.

— Но когда, как, где? — быстро спросил Ленчестер.

Сюзанна, бледная, не отвечала ничего, устремив глаза на медальон.

— Княгиня, — сказал Бриан после краткого молчания, — у всякого свои тайны и я не имею никакого права требовать от вас откровенности. Вы сказали, что любите меня; это много… даже более, нежели я заслуживаю, следовательно, прошу простить мои нескромные вопросы.

— Бриан, вы жестоки! — сказала, с горечью прерывая его, Сюзанна.

— …Нескромные вопросы, — холодно продолжал Ленчестер, — на которые я не имею никакого права.

— Милорд, — сказала, поднимаясь со своего места Сюзанна, — не продолжайте более. Я не заслуживаю ваших насмешек… Нам грозит большая опасность.

— Опасность? Я не понимаю вас, княгиня.

— Я не княгиня, милорд! Выслушайте меня. Если бы я была в самом деле княгиней, я была бы уже вашей

женой; если бы у меня было знатное происхождение и богатство, то я давно принадлежала бы вам.

Бриан невольно поднялся и смотрел на княгиню с величайшим удивлением.

— Выслушайте! — продолжала она с живостью. Выслушайте и после не обвиняйте меня за те несчастья, которые постигнут нас! Я не княгиня. Я слепое орудие в могущественных руках. Я Сюзанна, милорд, дочь Измаила Спенсера, дочь жида, который прошлой осенью был повешен.

Бриан сделал шаг назад в ужасе.

— Измаила Спенсера! — проговорил он. — Ростовщика Измаила Спенсера!

— Да, ростовщика, производителя фальшивых векселей и вора, Измаила Спенсера.

Громко и с усилием произнеся последние слова, Сюзанна без чувств упала на диван. Бриан смотрел на нее с мертвой бледностью в лице.

Настала глубокая тишина.

— Ничего! — произнесла, наконец, Сюзанна, осматриваясь с боязнью, — ничего! Они не запрещают мне говорить. Они не могли слышать моих слов! О, милорд! — прибавила она, кинувшись к Бриану, я открою вам всю свою душу. Вы не знаете, они сказали мне: «Каждое нескромное слово отзовется на Бриане Ленчестере», и я молчала, милорд.

Ленчестер бросил проницательный взгляд на молодую девушку.

— Сюзанна, — сказал он, — отвечайте скорее, могу ли я еще любить вас. Сию же минуту я должен или просить у ног ваших прощения, или расстаться с вами на веки.

Сюзанна молчала. Она видела, что будущность, любовь и все надежды ее были в опасности и зависели от одного слова.

— Отвечайте, — повторил Бриан.

— Милорд, — отвечала молодая девушка, — я бедна и отец мой был повешен.

Потом она подняла голову и поглядела на своего судью.

— Сюзанна! — воскликнул он с отчаянием. — Я люблю вас, люблю вас более, чем когда-либо. Что мне до того, что вы бедны! Я сам ничего не имею… Какое мне дело до вашего отца! Я хочу знать вас, только вас! Что вы такое? Зачем носите титул княгини? Откуда берутся у вас эти наряды, которые так идут вам? По какому праву обитаете вы в этих великолепных комнатах?

— Бриан! — вскричала Сюзанна. — Мне нельзя говорить. Ваши вопросы приводят меня в ужас. Я люблю вас и кроме вас никого никогда не любила.

— Миледи, — возразил Ленчестер тихим голосом, — у меня было сомнение… Я не желал верить, я надеялся, но теперь все кончено? Достаточно было одного вашего слова, чтобы рассеять все мои сомнения.

— Боже мой! — вскричала с отчаянием Сюзанна. — Не осуждайте меня, заклинаю вас именем вашей матери. Я решилась принять не принадлежащее мне имя и всю окружающую меня роскошь, только для того, чтобы жить… Искуситель удержал меня на краю могилы и я решилась подчиниться всему, потому что хотела жить, чтобы любить вас!