Лорд 3
Шрифт:
Прохор спокойно поднял одной рукой за шинель немца, вытащил на улицу и там с помощью снега быстро привёл его в себя. Правда, не рассчитал своей силы и забыл, что весной снег пронизан мелкими льдинками. Или не забыл. В итоге немец вдобавок к старым ранкам получил ещё кучу крошечных новых.
Мне хватило десяти минут, чтобы пообщаться с пленным и узнать всё необходимое.
— Иван, Прохор, собирайте бойцов, берите всех варгов и выдвигайтесь к «котлу». Товарищей этого Фрица вытаскиваете, прочих к ногтю, — отдал я приказ. — Пора заканчивать с этим делом.
В глазах оборотней на долю секунды блеснули кровавые огоньки.
— Давно пора, — одобрительно кивнул Семянчиков.
— Просто кончать их или что-то нужно
— Ничего не нужно. Фей потом направите, чтобы они собрали оружие и стащили трупы в одну могилу. Рядом с ней положи одну пустую сферу. Я её тебе завтра передам сам или с феями перешлю.
— Всё сделаем, — пообещали мне оборотни, после чего попрощались и быстро ушли, предвкушая кровавую охоту.
*****
И вновь Витебск. И снова он неприятно удивил. Да что там — страшно удивил.
В своё последнее посещение я очистил город от некроэманаций при помощи сфер Ашшуанума. По всем прогнозам и подсчётам выходило, что в плане спонтанного поднятия нежити и образования Чёрного пятна город стал абсолютно безопасен. Но прямо сейчас я вижу, что городские улицы, переулки, площади и скверы вновь затянуты чёрной аурой, невидимой простыми людьми. Будто и не делал я очистки.
Хорошо, что Прохор рассказал про лагерь для советских военнопленных, который находился недалеко от северо-западной окраины Витебска. В прошлые посещения эта часть города нами была проигнорирована. С другой стороны, Витебск не Лепель. По словам Маши до начала войны здесь жило свыше ста пятидесяти тысяч человек. То есть, территория немалая, чтобы её внимательно изучить. Нам хватило центра и тех мест, где жили немцы и их прихлебатели. А таким личностям тёмные грязные окраины были не по вкусу.
Сейчас я со своими подчинёнными рассматривал несколько больших деревянных одноэтажных зданий с высокими двухскатными крышами. Они с немалой окружающей территорией были обнесены высоким забором из двух рядов колючей проволоки на толстых столбах. По углам ограды располагались вышки с пулемётчиками и прожекторами. Ещё одно здание находилось за забором и служило казармой для оккупантов.
Недалеко от бараков я увидел длинный и широкий ров. Чуть в стороне были следы ещё одного, сейчас засыпанного «с горкой». Рядом с первым рвом лежали в ряд полтора десятка мёртвых тел. Ещё семь мертвецов висели на П-образной с косыми подпорками виселице.
И над всем этим висело чёрное, как густые чернила, облако некроэнергии. Будь я некромантом, то чувствовал бы себя на седьмом небе. Опьянел бы до одури только от нахождения рядом с подобным местом.
Но и это было ещё не всё. В сотне метрах от колючего забора на высоте нескольких человеческих ростов проходил природный канал маны. И «корка» на нём уже местами разрушилась. Уверен, что причина ещё в одном канале, одном из тех, которые я на днях очистил в узле, где сплелись несколько потоков Силы. На это я и рассчитывал, что чистая энергия поможет освободиться от плена соседним энергопотокам. Но совсем не подумал про ситуацию навроде этой. Пройдёт ещё месяц, может два, когда некроэнергия смешается с сырой маной, создав гремучую смесь. Как только подобное произойдёт, то Витебска не станет. Сам-то город останется на месте, а вот жители умрут, чтобы очень быстро встать в виде нежити. Мёртвые тела в могилах за бараками в концлагере переродятся в существ, с которыми мне будет не потягаться. Там запросто костяной дракон вылезет наружу. Или даже парочка.
— Всё очень плохо, Киррлис? — спросил меня Прохор, увидев моё лицо.
— Даже не представляешь как, — кивнул я. — Людей там нужно будет срочно выводить, а место очищать ритуалом.
— А сейчас, что делать станем?
— Сейчас? — переспросил. — Пообщаемся с немцами у них казарме. Нужно узнать число пленных, кто старшие там, кто предатель, а кто не сломался до сих пор.
Отработанная
Несмотря на то, что военнопленные с виду находились в лучших условиях, чем кулебякинцы, смертность среди них была в несколько раз выше. Каждый день утром к могильному рву выносили из бараков не меньше десяти человек. Когда и больше. В течение дня количество умерших увеличивалось в два-три раза. И это не считая несчастных, которые умирали от немецких экзекуций. Ещё больше расстреливалось. Только сегодня у рва пустили по пуле в голову ста сорока красноармейцам. Ужасным было то, что не все застреленные умирали сразу. Немец поделился рассказом, как был засыпан землёй один из слоёв тел, а потом ещё полдня земля ходила ходуном. От него я узнал, что в заполненном рву-могиле лежат останки не менее чем двух тысяч пленных. Семь слоёв из мёртвых тел, присыпанных хлоркой и землёй. Пятнадцать метров в длину, пять в глубину и семь в ширину. Рядом стояла ещё одна такая же могила, и там уже заполнялся четвёртый слой. Кроме рвов имелись и меньшие по численности захоронения, где закапывали тела до начала зимы.
Мы слушали немца, рассказывающего о казнях и смертях, как о чём-то лёгком и интересном, будто делившегося охотничьей байкой и наши кулаки сжимались, а зубы скрипели от ненависти. Так и подмывало отдать приказ оборотням и варгам, чтобы они зачистили этих натуральных нелюдей. Жаль, что это было невозможно. Слишком явный след ко мне. Немцы сразу же поймут, что я заинтересовался концлагерем и примут соответствующие меры. А зная их жестокость страшно представить, что они сделают с военнопленными. Дадут отравленную пищу? Сожгут прямо в бараках? Сгонят в глубокую яму и живых засыплют землёй? Раздавят танками?
Но и оставлять в живых этих монстров в человеческом обличии не хотелось.
Я использовал на рассказчиках ментальный амулет. Когда их разум оказался под полным моим контролем, приказал им:
— Найдите крепкого алкоголя и пейте. Вы трое быстро уснёте, а ты их застрелишь, затем выйдешь на улицу и примешься стрелять по часовым. При этом будешь кричать про кошмары, приходящих к тебе во сне мёртвых, что твои предки сказали, что путь в Вальхаллу тебе закрыт из-за того, что опозорил себя, как воина. Когда останется последний патрон, пусти его себе в голову.
Вся одурманенная магией четвёрка в один голос без каких-либо эмоций сказали:
— Да, слушаюсь.
Я посмотрел на товарищей:
— Уходим. Чары будут действовать часа два, не дольше.
— Лучше бы ты разрешил нам свернуть их поганые шеи, — с рычащими нотками и с мелькавшими в глубине глаз красными огоньками ответил Семянчиков.
— И тогда бы немцы обязательно что-то заподозрили бы. Думаешь, Иван, мне не хочется лично их прибить?
— Думаю, что хочется и ещё как, — кивнул он, потом с ненавистью посмотрел на гитлеровцев, что уже стали собирать «стол». Уже сейчас на столе из обычных досок, выкрашенных белой краской, стояли две стеклянных бутылки с коричневым напитком. На четверых этого мало чтобы упиться до безумия и создания легенды в глазах немецких следователей, но, авось, ещё найдут что-то. Вот как раз один из офицеров, обречённых на заклание, выскочил на улицу, скорее всего, рванул за добавкой.