Лорд Безупречность
Шрифт:
– Я знаю, что когда-нибудь ко мне перейдет титул маркиза Атертона, – ответил мальчик. – Но ведь этого мало. Я хочу стать настоящим исследователем, путешественником и изучать сокровища Египта. А исследователь обязательно должен уметь рисовать.
– Вы сможете нанять художника, и он будет выполнять все необходимые зарисовки, – не сдавалась миссис Уингейт.
– Думаю, тебе стоит прислушаться и понять намек, – вступил в разговор Ратборн. – Судя по всему, леди вовсе не сгорает от нетерпения давать тебе уроки.
– Вы не слишком внимательно слушали, – возразила
– Прекрасно понимаю, что вы имели в виду, – тут же отозвался Перегрин. – Боитесь, что я отнесусь к занятиям несерьезно.
– Да, тебе предстоит удостовериться в серьезности собственных намерений, – согласилась Батшеба и постаралась трезво взглянуть на ситуацию, убрав с переднего плана ярко сияющую кучу денег. – Лорд Ратборн наверняка понимает, что для тебя придется создать определенные условия. Как бы там ни было, а продолжать дискуссию здесь, на крыльце, не самый лучший вариант.
Она позволила себе посмотреть на виконта и встретила прямой, открытый взгляд. Казалось, в темных глазах блеснула искра облегчения.
Конечно, отсвет тут же погас, но все же это было своего рода чувство, разве не так?
Она должна понимать: если Ратборн узнал ее имя, значит, узнал и все остальное. Вряд ли хоть один представитель британского бомонда сомневался относительно репутации Батшебы Уингейт.
Раз так, разговор об уроках не мог идти всерьез: виконт ни за что не наймет ее в качестве учительницы. А сюда явился лишь для того, чтобы удовлетворить каприз племянника… или, возможно, свой собственный.
Вероятно, он думал об отношениях иного плана, а племянник всего лишь дал удобный повод.
Никто не ожидает от мужчины, пусть даже и безупречного, соблюдения обета безбрачия. Свет будет считать его воплощением благородных идеалов даже в том случае, если он заведет любовницу, но сумеет сохранить связь в секрете.
– О каких определенных условиях вы говорите? – поинтересовался юный лорд Лайл.
– Мы занимаем время леди и отрываем ее от других учеников, – перебил Ратборн. – Давай обсудим тему в другое время, Перегрин.
– Да, будьте так любезны, – поддержала Батшеба, гордо подняв голову. – А если все же решите брать уроки, напишите мне на имя мистера Попхема, хозяина этого магазина. Всего доброго.
С пылающим лицом и полными слез глазами она поспешно удалилась.
Глава 3
Батшеба оказалась права: Оливию действительно посетила идея, а лорд Лайл выступил в качестве знака.
Идея постепенно зрела в голове уже около года – с тех самых пор, как мать и дочь приехали в Лондон.
В Лондоне оказалось совсем не так весело, как в Дублине. Здесь мама сразу установила множество правил. Теперь приходилось каждый день ходить в школу и скучать на уроках сухих нудных учительниц.
В Дублине, пока был жив папа, жизнь шла куда интереснее. Мама не была такой строгой. Больше смеялась. Придумывала интересные игры и рассказывала забавные истории с продолжением.
Как только папа умер, все сразу изменилось. Он просил их не горевать,
Прошло уже три года, а мама до сих пор не стала прежней. Оливия прекрасно понимала почему: они были слишком бедны, а бедные люди, как правило, несчастны. Им приходится часто голодать, страдать от болезней, ночевать в ужасных каморках, работных домах и даже в тюрьмах для должников. Другие, плохие бедняки их обманывают, обкрадывают, а иногда даже нападают. Плохих бедняков сажают в тюрьму, высылают или вешают. Хорошим же выпадают такие страдания, словно они плохие.
Бедность казалась не только неприятной, но и постыдной. У аристократов дела обстоят совсем иначе. Их не преследуют волнения и неприятности. Они делают все, что душе угодно, и никто не собирается их арестовывать. Никто даже не возражает, если они ведут себя совсем плохо. Они живут в огромных домах, и за ними ухаживают сотни слуг. Аристократы никогда не работают. Если кому-то из них вдруг приходит в голову написать картину, то потом вовсе незачем стараться ее продать, чтобы заработать деньги. И им не приходится давать уроки рисования капризным избалованным детям торговцев, как это делает мама.
И все же мама тоже аристократка, настоящая леди. Ее прапрадедушка был графом, и его праправнук жил неподалеку от Бристоля, в огромном и богатом поместье под названием Трогмортон, в прекрасном доме с сотнями слуг. Мамина мама была дочерью какого-то сэра, а бабушка – троюродной сестрой какого-то лорда. Получалось, что в венах почти всех маминых родственников текла голубая кровь.
Беда заключалась в том, что род Делюси почему-то разделился на две части: на хороших Делюси и плохих Делюси. Мама, к несчастью, родилась на плохой стороне.
Ее родственниками оказались те самые ужасные Делюси, которых избегали все остальные лорды, леди и сэры, потому что… ну, они и на самом деле вели себя крайне отрицательно. Порочно.
Мама вовсе не была порочной, и в этом заключался корень и источник всех ее бед, страданий и горестной бедности.
Эти обстоятельства сделали ее Печальной дамой – совсем такой же, как в тех историях, которые лорд Лайл назвал мифами.
Впрочем, Лайл ничего не понимал.
Истории вовсе не были мифами. А если бы этот самонадеянный тупица знал историю маминой жизни, то и вообще не говорил бы таких невыносимых глупостей.
И рыцари тоже существовали на самом деле, только они далеко не всегда носили сияющие доспехи и совсем не обязательно были мужчинами. Оливия была самым настоящим рыцарем. Именно ей предстояло спасти маму.
В этом и заключалась идея.
Рыцарственная Оливия еще не знала, как воплотить идею в жизнь. Ясно было лишь одно: важнейшую роль в жизни играют деньги.
Вот почему в. Египетском заде, едва остыв после вспышки гнева и вновь обретя способность трезво; рассуждать, она решила вплотную заняться посланным судьбой знаком – лордом Лайлом.