Лорд Грешник

Арчер Кэтрин

Мэри не хотела верить своим глазам, но они ее не обманывали: Барбара и Йэн вместе усаживались в экипаж.

В последние четыре дня Мэри не раз подумывала, что совершила огромную ошибку, снова заподозрив Йэна в обмане. Что, если Йэн говорил правду? Он так искренне удивлялся ее обвинениям во лжи! Что, если солгала Барбара? Не раз Мэри хотела рассказать Йэну о словах его кузины, но гордость не позволяла ей сделать это.

Все эти четыре дня Йэн практически избегал ее и вот теперь уезжает куда-то

с Барбарой! Зачем ему нужна жена, если к его услугам Барбара? Любящая его Барбара, как она сама призналась! Мэри знала теперь одно — она не позволит себе любить мужа. Любовь к Йэну погубит ее.

В течение следующих нескольких дней Мэри старалась не попадаться мужу на глаза. Это было не так уж трудно. Если он и находился в Синклер-Холле, то был занят со своими лошадьми или с рабочими, возводившими какое-то странное каменное сооружение в дальнем конце парка. Эти рабочие держались совершенно обособленно от остальных обитателей поместья, и только один мужчина иногда наблюдал за Мэри и царапал что-то на листе бумаги. Однажды она даже попыталась подойти к нему и посмотреть, что он делает, но мужчина быстро покинул парк.

Йэн все чаще стал бывать в обществе Барбары. Казалось, он начал получать удовольствие в афишировании своих отношений с кузиной, сопровождая ее повсюду.

Барбара, со своей стороны, также не пыталась ничего скрывать. Более того, она откровенно рассказывала об их совместных прогулках в деревню или на побережье не только графу, но и всем, кого ей удавалось заманить в слушатели.

Именно во время одного из таких оживленных рассказов — на этот раз о том, какое чудесное утро Йэн и Барбара провели в Миттендоне, соседней деревушке, — терпение Мэри лопнуло. Она поднялась со своего места у окна, оставив недопитым чай, и направилась к двери гостиной.

И Барбара, и граф подняли на нее глаза. Взгляд свекра был довольно ласковым.

— Вы уходите, Мэри? Вы не выпили свой чай.

Остро ощущая на себе ехидный взгляд Барбары, Мэри остановилась и чуть улыбнулась свекру. В последнее время старый ворчун проявлял к ней непонятную доброту.

— Скоро прибудут приходские дамы, чтобы обсудить благотворительный базар в пользу местных вдов. Я хотела бы прогуляться до их приезда.

Малькольм взглянул в окно, через которое в гостиную струился веселый солнечный свет.

— Чудесный день! Желаю вам насладиться прогулкой.

Мэри проследила за его взглядом. Теперь в дневное время шторы всегда были отдернуты, и дом изменился. Он больше не казался мрачным, несмотря на массивную мебель и темные портьеры. Солнечный свет оживлял и подчеркивал богатство обстановки. Это сражение, правда, с разрешения графа, Мэри выиграла, но почему-то радовалась своим маленьким успехам гораздо меньше, чем ожидала.

Какое это теперь имело значение, если она и Йэн за целые недели обменялись лишь несколькими фразами, да и то мимоходом. Йэн совершенно погрузился в свои новые дела.

Он был слишком занят для всех… кроме Барбары.

Мэри прошла через зимний сад на веранду, медленно спустилась по лестнице в парк, подставив лицо солнечным лучам. Может, солнце согреет ее замерзшую душу? Виктория пришла бы в ужас от подобного отношения к цвету лица, подумала Мэри и печально улыбнулась. Как ей хотелось быть рядом с подругой!

В своем последнем письме Виктория сообщала, что уже более чем готова к рождению ребенка, и выражала сожаление, что Мэри не будет рядом с ней во время родов. Мэри даже подумала, не поехать ли к Виктории. Но нет — при встрече невозможно будет скрыть печальную правду от подруги.

Самое лучшее для нее — остаться здесь и попытаться справиться с собственными проблемами. И вообще — если бы не несложившиеся отношения с Йэном, она была бы вполне счастлива в Синклер-Холле.

Вздыхая о своей неудавшейся жизни, Мэри бродила по парку, пока не наткнулась на таинственную стену Йэна, отгораживавшую часть сада. Даже старый граф, похоже, не знал о назначении этого сооружения и говорил о нем со снисходительным любопытством.

За последние недели отношение старика к сыну изменилось в лучшую сторону, и Мэри радовалась за них обоих. Оставалось только надеяться, что все образуется.

Мэри попыталась отвлечься от своих мыслей, разглядывая неприступную стену. Сегодня здесь не наблюдалось никаких признаков какой-либо деятельности, что показалось ей несколько странным. В последние недели работа кипела ежедневно с раннего утра до позднего вечера, и следовало признать, что это усердие принесло плоды. Проект казался почти, если не полностью, законченным — во всяком случае, снаружи.

Мэри, словно магнитом, тянуло к стене, вблизи оказавшейся гораздо выше, чем издали. Сооружение чем-то походило на средневековые башни, которые ей доводилось видеть; впрочем, оно, конечно, было не столь внушительно.

Мэри медленно обошла стену, нашла в ней лишь одну массивную дубовую дверь с замочной скважиной и остановилась, нахмурившись. Ее рука протянулась к закрытой двери…

Пока Мэри колебалась, дверь внезапно распахнулась и… она увидела Йэна. Как давно они не были наедине! Йэн похудел, загорел и выглядел сейчас прекрасно. Широкая грудь, облаченная в голубую сорочку и расстегнутый темно-синий жилет, узкие бедра, обтянутые темно-синими брюками.

Ну почему он все так же возбуждает и обостряет все ее чувства?

Йэн остановился как вкопанный, нахмурился… и быстро закрыл за собой дверь, заговорив слишком поспешно, слишком резко:

— Мэри! Что ты делаешь здесь?

Почему он так странно смотрит на нее?

Этот алчный взгляд так не вяжется с раздраженным тоном!

— Я просто гуляла. Я не хотела мешать тебе. Сейчас уйду. — И она отвернулась.

— Нет, подожди, пожалуйста, не уходи! — Йэн протянул руку. — Пойдем со мной.

— Я не знаю, стоит ли…