Лорд-мошенник
Шрифт:
Девушка услышала это и, прежде чем Трэвис ответил, с учтивым поклоном обратилась к ней:
— Я очень люблю детей, мадам. И по части причесок у меня тоже есть практика. Мадам говорит, что я никуда не годная швея, потому что у меня мало опыта в этом деле, но последние три года я работала служанкой у мадемуазель Дюбонье.
Трэвис через голову девушки взглянул на мадам Хелену, которая подоспела с заказанными в последнюю минуту предметами. Он вопросительно вздернул бровь, и хозяйка тут же оценила ситуацию:
— Она очень старательна в шитье, но то, что у нее есть
Алисии девушка пришлась по душе, важно было и то, что ей нравился Дейл, и она с нетерпением ждала решения Трэвиса. Ей, привыкшей самой принимать решения, было нелегко подчиняться кому-то другому, но она извлекла урок из только что закончившейся не в ее пользу баталии. У Трэвиса был свой субъективный взгляд на вещи. Коль скоро она хотела, чтобы их брак состоялся, ей нужно для начала считаться с его мнением в каждом вопросе.
После быстрого обмена фразами на французском языке переговоры были завершены, и Анна-Мари была отослана упаковывать свои вещи. Мадам Хелена пообещала прислать ее вечером с первыми законченными платьями.
Выйдя из салона, они направились к галантерейщику, чтобы обновить гардероб Трэвиса, не подозревая о том, что один человек следит за их передвижением. Они были слишком увлечены новизной ощущений — они вели себя как муж и жена и смотрели только друг на друга.
В тот же вечер, после обеда, впервые за несколько недель сменившие одежду Алисия и Трэвис, оставив ребенка на попечение прибывшей Анны-Мари, медленно бродили по улицам Нового Орлеана, наслаждаясь обществом друг друга:
— Есть ли такой город, которого ты не знаешь? — ревниво спросила Алисия, когда Трэвис обратил ее внимание на гостиницу, в которой остановился его отец.
— Филадельфия, — не задумываясь, отозвался он. — Когда-нибудь ты покажешь ее мне.
Успокоенная такой перспективой, Алисия обхватила двумя руками локоть Трэвиса, и они продолжили приятную прогулку. Ее шубка надежно защищала от возможной прохлады этого, хотя и мягкого, январского вечера, а близость Трэвиса согревала ее кровь. А пылкий взгляд, каким он смотрел на нее сейчас, заставил ее сердце биться сильнее.
— Как долго мне еще ждать, пока ты признаешь себя моей женой? — хрипло спросил Трэвис, жадно пожирая глазами ее лицо и не смея опустить их ниже.
Алисия с учащенно бьющимся сердцем подыскивала ответ. Она знала, о чем он спрашивал, но время, когда она легко соглашалась, давно прошло. Возможно, со временем он научится любить ее. Коль скоро он так на нее смотрит, то, наверное, питает к ней какие-то чувства.. Наконец, медленно подбирая слова, она тихо ответила:
— Плохо это или хорошо — я твоя жена, Трэвис. Я не хочу, чтобы ты опять исчез.
Первая фраза вроде бы звучала обнадеживающе, но последняя — все перечеркнула. Повернув в сторону дома, Трэвис, который знал ее прошлое, задумался над ее словами.
— Я не твой отец, Алисия. Я ушел, потому что ты не хотела меня, а я не мог оставаться,
По величественной осанке Алисии, с какой она шагала по улице, никто не догадался бы о той проказливости, что пряталась в ее глазах. Смежив веки, она пробормотала:
— Рада это слышать. Отец отсылает меня спать, награждая поцелуем в щеку, и я уже даже начала думать, что и ты решил поступать так же.
Трэвис резко остановился, вынуждая прохожих обходить их стороной, и вгляделся в невозмутимое лицо жены. Только глаза выдавали ее, а насмешка и любовь, которые он обнаружил в них, разом сняли все напряжение. Трэвис обнял ее, приподнял и прижал к себе, прильнув к лукавому рту, по которому он тосковал все последние месяцы.
Его поцелуй всколыхнул в Алисии вихрь чувств, и она забыла о том, что это происходит на публике. Она обвила его шею руками, зарылась пальцами в густые волосы, а сердце ее бешено колотилось в груди. Она жадно поглощала его дыхание и хмелела от его запаха, а ее истомившееся по его крепким объятиям тело трепетало от ликования. Она снова была в его объятиях, и ничто теперь не могло их разъединить. Влечение было слишком мощным, чтобы и дальше сопротивляться ему.
Пораженный ее уступчивостью, Трэвис боялся отпустить ее, но они находились в нескольких кварталах от дома, и он не мог заниматься с ней любовью прямо на улице. Нехотя он опустил Алисию на землю, не обращая внимания на понимающие ухмылки прохожих.
Он обеспокоенно вгляделся в ее лицо.
— Ведь ты не передумаешь, не набросишься на меня за мои прошлые грехи, прежде чем мы доберемся до дома? Если ты боишься, что твоя решимость улетучится, пока мы дойдем, я могу снять для нас на ночь комнату поблизости.
Алисия рассмеялась и нежно погладила Трэвиса по смуглой щеке.
— Придется тебе рискнуть. Мы не можем оставить Анну-Мари одну с Дейлом на всю ночь, даже если он хорошо себя ведет и склонен спать до утра.
— Кто говорит обо всей ночи? Я мог бы договориться на час: Всего час. Я могу мигом поднять тебя по той лестнице и…
Посмеиваясь над его нетерпением, Алисия взяла его за руку и развернула в сторону дома.
— Можешь рассказать мне, что ты собирался делать по пути домой. Это поможет мне сохранить настроение.
— И никаких жалоб насчет кровати, или моего беспорядочного прошлого, или отсутствия романтики в моем поведении? — Все еще изумленный своим успехом, Трэвис хотел определить его рамки.
— О нет, ты слишком многого хочешь. Мне же нужно на что-нибудь жаловаться. Твоего жуткого высокомерия и грубого поведения слишком мало. Я предпочитаю что-нибудь более специфическое.
Трэвис громко расхохотался и, обняв ее за талию, увлек дальше по улице.
— Прекрасно. Тогда ты можешь жаловаться на то, как я расстегиваю твое платье, или как я слишком медленно снимаю твои чулки, или насчет количества моих приставаний к тебе до рассвета. Это, я думаю, весьма специфическое поведение.