Лорд-пират

Джеффрис Сабрина

– Капитан Хорн, сэр! Я принесла вам ужин! – С этими словами женщина сунула ему в руки миску. – Мистер Драммонд велел отнести это вам!

Она спрятала лицо, и Гидеон внезапно понял, что ей не слишком-то хотелось выполнять поручение. Конечно, следовало бы знать, что далеко не все женщины могли сравниться с Куини по наглости, но капитан Хорн настолько не привык к женскому обществу, что реакция оказалась острее, чем следовало. Успокоившись, он взял миску.

– Благодарю. Должен признаться, что проголодался.

Женщина молчала, словно не находя нужных слов,

а на миловидном лице отразился откровенный страх.

– Как тебя зовут?

– Энн Морис, сэр. – Отвечая, она смотрела на подруг, явно желая как можно скорее оказаться среди них. Разговор, судя по всему, не доставлял ей ни малейшей радости. Капитану почему-то захотелось развеять необоснованный страх.

– Морис. Это же валлийская фамилия, так ведь?

Широко раскрыв глаза от удивления, скромница кивнула.

– Я из Кармартеншира, сэр.

Капитан улыбнулся:

– Совершенно не обязательно называть меня «сэр». Я ничуть не лучше тебя и всех остальных.

– Да, сэр... то есть хорошо.

Гидеон нацепил на вилку кусок мяса и отправил в рот. Жаркое оказалось, как всегда, жестким и безвкусным, однако голод брал свое. Да что толку? Все равно на большее Сайлас не способен. Энн беспокойно переминалась с ноги на ногу.

– А ты сама-то ела? – поинтересовался капитан.

Валлийка так энергично закивала, что забавные черные кудряшки запрыгали, словно в танце. Гидеон улыбнулся. Девушка немного успокоилась. В перерывах между двумя кусками он внимательно взглянул на забавное создание. Маленькая, худенькая, с огромными манящими глазами, цвет которых в полутьме палубы казался неопределенным, и черными, коротко остриженными, скорее всего по тюремной моде, волосами. Если бы не женская фигура, ее можно было бы принять за ребенка.

Именно такую женщину он и должен взять в жены. Мила и обаятельна. Наверняка способна создать тот чисто женский уют, которого ему всю жизнь так не хватает. Преодолев страх, малышка окажется приятной и нежной подругой.

Как жаль, однако, что ее присутствие рядом рождало в душе лишь отеческие, покровительственные чувства! Гидеон грустно вздохнул.

– Тебе и другим женщинам удобно в трюме? Вас все устраивает?

Милое личико просияло, отчего малышка стала ее больше напоминать ангела.

– О да, конечно! Все очень хорошо, гораздо лучше, чем на «Добродетели».

Капитан пытался поймать крекером подливку.

– Интересно, как тебя угораздило попасть в эту плавучую тюрьму?

Энн тяжело вздохнула и, словно птичка, устроилась на стоявшем неподалеку ящике.

– Меня осудили за воровство.

Капитан едва не рассмеялся.

– За воровство? Тебя-то? – Просто не верилось, что это невинное робкое существо способно хоть что-то стащить.

Однако Энн кивнула:

– Мама болела, на лекарства не было денег. Я работала в галантерейной лавочке, но получала так мало, что жалованья едва хватало на еду. Однажды я проходила мимо какого-то дома. Дверь оказалась открытой. На столе стоял серебряный кувшин, и я взяла его без спроса. – Красивые глаза наполнились слезами. – Это было

ужасно, я знаю. Так нельзя поступать. Но я подумала, что продам кувшин и куплю маме лекарство. – Энн покачала головой. – Беда в том, что хозяин того магазина, в который я отнесла кувшин, уже видел его раньше. Он понял, что я украла, и... и донес на меня в магистратуру.

Сочувствие к несчастной валлийке до краев наполнило душу. В голосе зазвучал гнев.

– И что же, англичане выслали тебя лишь за это? За этот несчастный серебряный кувшин?

– Да, сэр. Мама... – Голос ее дрогнул. – Она так и не простила меня до самой смерти. Говорила, что я закончу свои дни в тюрьме. Я знаю, что поступила плохо. Очень, очень плохо.

Малышка опустила голову, пытаясь скрыть слезы, но влажные щеки предательски блестели в свете фонаря. Капитан по-отечески положил руку ей на плечо.

– Ты сделала то, что должна была сделать ради матери. Не кори себя, не терзайся, с тобой обошлись несправедливо. Виновата в случившемся вовсе не ты – виновата твоя родина. В стране, где старая больная женщина не может получить необходимое лекарство и никто не хочет помочь, назрели серьезные проблемы.

– Если честно, мне тоже так кажется. – Энн судорожно вздохнула. – Поэтому я и не слишком переживаю из-за вашего острова. Если все будет сделано правильно, то жизнь на нем может оказаться куда лучше.

«Если все будет сделано правильно». Капитана захлестнуло чувство вины. Вот Сара, например, считает, что он поступает неверно. Принимает неверные решения. Ведет себя чересчур властно и пренебрегает интересами людей. Бессовестно пользуется невинностью и слабостью таких молодых безответных душ, как Энн Морис.

Взволнованный и самой мыслью, и бурей всколыхнувшихся в душе чувств, капитан убрал руку с плеча маленькой валлийки и глядя в океанскую даль, поинтересовался:

– Значит, ты не против выйти замуж за одного из моих ребят?

Энн вытерла слезы маленьким кулачком.

– Теперь, когда здесь Питер, – против.

– Питер?

В тусклом свете фонаря трудно было сказать наверняка, и все-таки Гидеону показалось, что бледные щеки внезапно порозовели от смущения.

– Да, Питер Харгрейвз. Тот самый моряк, которого вы взяли с «Добродетели».

Капитан кивнул:

– Понятно.

Энн окинула взглядом палубу и показала в сторону квартердека:

– Вот он, разговаривает с мисс Уиллис.

Гидеон повернулся. Маленький ушастый шпион с «Добродетели» стоял рядом с Сарой.

Капитан прищурился. Так вот, оказывается, где она. Украдкой шепчется с Харгрейвзом. Интересно, что их связывает? Что замышляют эти неугомонные англичане? В том, что зреет заговор, капитан не сомневался. Ведь Сара изо всех сил пыталась помешать осуществлению его замысла.

Гидеон взглянул на Энн – та наблюдала за Харгрейвзом так же пристально, как он сам наблюдал за Сарой.

– Скажи-ка мне, Энн, что тебе известно о Питере?

Губы малышки тронула смущенная улыбка.

– Он прекрасный человек. Оберегал нас на «Добродетели», стерег по ночам.