Лоргар. Носитель Слова
Шрифт:
Желания юноши были написаны у него на лице, и он отвел взгляд, опасаясь, что Лоргар догадается о них. Шагнув мимо Фэна Моргай, проповедник повернулся к ребенку спиной и нетерпеливо махнул рукой, показывая, чтобы тот следовал за ним к кораблю-часовне через полосу затененного песка.
— Иди со мной, Лоргар. Я научу тебя тому, что знаю о Силах и Истине.
Отвергнутые позади них ворчали и роптали, но открыто не возражал никто. Рабы, пришедшие на помощь Кору Фаэрону, пробежали с боков от него, под палящим солнцем, чтобы оказаться у передвижной церкви раньше хозяина. Слева к пастырю пристроился Аксата.
— За
— Понимаю, святой господин, — отозвался Аксата и ушел в сторону.
Проповедник и ребенок добрались до мобильного храма. Встав у лестницы, Кор Фаэрон пригласил Лоргара первым подняться на палубу. Когда тот преодолел половину трапа, пастырь полез по ступенькам вслед за ним. Как только он перевалился через борт, снизу донесся свист ветролуков и треск фузей, которым ответили панические крики Отвергнутых.
1 4 1
Хотя ослепившее Найро сияние рассеялось, мальчика — Лоргара — по-прежнему окружал странный свет, ореол могущества. Невольник подумал, что у него приступ песчаной горячки: он ведь упал за пределами тени от солнечных парусов и пришел в себя под жарким, как топка, долгоденным солнцем.
Найро задержался возле кадки на палубе, чтобы подать воды хозяину и его новому подопечному, когда они заберутся на корабль-часовню. Он потянулся к черпаку, но замер — в лагере раздалась стрельба. С высоты передвижной церкви раб заметил в тенях дульные вспышки фузей, блестящие промельки стрел и пулек из пращей-фустибул. Более тяжелые снаряды — пламезвезды и дроты из копьеметов — обрушивались на палатки, давя или пронзая тех, кто навлек на себя гнев Кора Фаэрона.
Оторвав взгляд от кровавого зрелища, раб увидел, как отреагировал на внезапную бойню Лоргар. Найро ждал, что мальчик ужаснется, застынет или даже придет в ярость, но тот безмятежно наблюдал за истреблением номадов, не выказывая ни малейшего волнения. Пожалуй, в поведении ребенка читалось легкое сожаление; то, как он чуть склонил голову и поджал губы, заставило раба предположить, что Лоргар заранее догадался о подобном исходе. Он исключительно спокойно воспринимал происходящие вокруг события; в нем жило некое понимание, характерное для взрослых людей.
Пока хозяин с мальчиком поднимались на палубу, охранники Кора Фаэрона, вытащив клинки и булавы, дорезали и добивали последних кочевников. Некоторые солдаты уже растаскивали имущество Отвергнутых и поджигали ограбленные шатры. Другие бойцы выводили из загона крепкоспинов и солнцеходов, которые пригодятся в караване.
Найро уже не в первый раз наблюдал подобную сцену и знал, что к окончанию дремочи тела занесет песком, золу развеет ветер, дым растворится в небесах и от племени Фэна Моргай не останется ничего. Силы решат, награждать или карать души убитых, — если верить проповедям Кора Фаэрона, за жизнь в безверии их подвергнут нескончаемым пыткам.
Когда Лоргар добрался до верха лестницы, раб рефлекторно подал ему руку, чтобы помочь пролезть через отверстие в фальшборте, но тут же едва не отдернул ладонь, боясь коснуться сверхъестественного
1 4 2
Ребенок, закутанный в одеяния кочевников, едва не упал, но в последний момент крепко ухватился за головной платок Найро и устоял на ногах. Секундой позже Кор Фаэрон появился в проеме и раздраженно посмотрел на раба.
— Воды, — бросил он, махнув рукой в сторону кадки. — Глотка пересохла, как Ланкакский пескошеек. Неси!
Зачерпнув из кадки, невольник наполнил железную кружку и, отведя глаза, подал ее хозяину. Он услышал, как пастырь сделал три больших глотка, роняя на палубу капли, которые почти сразу же испарялись, невзирая на тень от навеса. Затем господин сунул кружку обратно в руки Найро. Подняв глаза, тот развернулся, чтобы наполнить сосуд для мальчика, но проповедник покачал головой:
— Пока не давай ему воды.
— Кто эти люди? — спросил Лоргар, глядя на слуг, выполняющих разнообразные поручения.
— Забытые, нечистые, недостойные, — ответил Кор Фаэрон. — Рабы.
— И что они делают?
— Все, что я потребую.
Ребенок спокойно принял это к сведению, лишь слегка наморщив лоб под неровным краем головного платка.
— Чем они заслужили такое обращение?
Скривившись, пастырь навис над мальчиком:
— Во-первых, дитя, называй меня «мой господин» или «Носитель Слова». Во-вторых, не задавай вопросов без разрешения. Я буду учить тебя Истине, и отныне ты должен думать только о своих уроках. Но сейчас я удовлетворю твое любопытство, ведь ты только вступаешь на путь просвещения. — Ткнув пальцем в Найро, он обвел рукой мобильную церковь, указывая на других изгоев. — Они в неволе потому, что оскорбили Силы.
— А кто судит за подобные оскорбления, мой господин? — уточнил ребенок, излучая невинность. — И как долго продлится наказание?
— Ты не понимаешь, Лоргар. Если хочешь познать Истину, научись слушать внимательнее. Поскольку рабы влачат жалкое существование, очевидно, что сами Силы покарали их, сделав невольниками. Ты же слышал мою проповедь: все мы идем по дорогам, выбранным для нас Силами. Когда они сочтут, что эти люди больше не должны быть рабами, те обретут свободу и новую жизнь. Смертные не вправе надевать на других подобные оковы, как и снимать их.
Мальчик внимал мудрости пастыря с задумчивым видом. Хотя в его взгляде не было сочувствия, Найро не заметил там ни холодности и презрения, как у стражников, ни злобы и жестокости, как у Кора Фаэрона.
— Хозяин? — Невольник коснулся век кончиками пальцев, извиняясь за вмешательство. — Где Лоргар будет спать и есть? Он останется с вами или поселить его к солдатам?
Проповедник немного поразмыслил, и его губы исказились в коварной ухмылке:
— Пусть спит, ест и молится вместе с подобными тебе. На более важные уроки он будет приходить по первому моему зову. Если задержится, накажут вас всех. И сними с него эти вонючие тряпки Отвергнутых — мне не нужен ученик, одетый, как лишенная веры пустынная крыса. Подходящее облачение послушника лежит у меня в самом большом сундуке.