Лось на диване, верветка на печи
Шрифт:
– Хорошо, что ты выбрала нас, а не Нифаки (есть тут неподалеку деревня с таким названием), – поддержал, похвалил меня Андрей, когда мы с ним только познакомились.
Я тогда переехала в деревню. Перевернула страницу городской жизни. Захотела полей и просторов, горизонтов (обязательно с кромкой такого заманчивого леса!).
И до дальнего леса добралась (расскажу обязательно потом), и вот недавно в деревне поселилась. Да и как я удачно поселилась! Я оказалась одновременно в деревне и в зоопарке. Живу
Зоопарки, как и многие люди, постепенно покидают города. Переселяются из городов на природу, уезжают.
И животные чувствуют почву под ногами. Всеми подушками лап. Всеми копытами, копытцами.
Если ветер, то они чувствуют ветер. Солнце – значит, солнце. Ночью видят звезды. А вы знаете, какие у нас звезды!
Зоопарк недалеко от райцентра. А райцентр – это когда очень долго едешь, и деревенские жители выставляют на обочины возле дороги ведра яблок (или корзины лисичек), пролетают вдоль петляющей на поворотах дороги деревни и поля.
И вот возле одного из поселков и за одним таким чудным поворотом живем мы. («У нас рядом Опочка, напиши, – попросил меня Андрей. – Год основания нашей славной Опочки 1412!»)
Зоопарк деревенский, потому что рядом деревни и сады. Мои друзья – основатели этого небольшого зоопарка, Андрей и Вероника. Они ученые-орнитологи, а с такой профессией в городе и тем более дома не сидят.
Орнитолог – это профессия странника, это профессия человека наблюдательного. Андрей и Вероника намного раньше меня собрались, переехали в деревню.
Что-то там пролетело мгновенно, вжих-вжих-вжих, а что – я вообще не поняла, а Андрей определит, назовет. Любую птицу он слету узнает по полету. Рябчика, взметнувшегося из-под елок, из-под ног, воркующего лесного голубя-вяхиря, чечетку.
Любую птицу Андрей в руки возьмет и на перья аккуратно подует, осмотрит оперение. Проверит, набит зоб у птицы или нет. И в каком состоянии киль. Почти у каждой птицы есть киль. И каждую птицу Андрей, пожелав ей семь футов под килем, осмотрев, отпустит.
Он наложит лангетку, если надо. И обработает птицу от пухоедов, если надо (пухоеды – это такие жучки, для человека неопасные).
Принесли нам недавно журавля, а нам часто приносят журавлей, и журавль оказался в пухоедах. Ну кто знает, что журавль может быть в пухоедах? Журавля мы, конечно, подлечили.
Журавль с неба в руках, синица в руках с неба. Нам многих птиц из природы приносили и приносят.
Андрей научил меня разнице между ополовником, или, как ласково он называет еще эту маленькую синичку, ополошкой, и крапивником.
Ополовник, крапивник очень маленькие, их непривычному и незоркому глазу не найти. А Андрей найдет!
Во время работы в далеких экспедициях они кольцевали с Вероникой когда-то (в научных целях!) птиц. Каждый день
Перелетную птицу осмотрят, потом отпустят. Сколько раз Андрей с Вероникой отпускали в небо птиц!
На орнитологических станциях, построенных на путях миграции птиц, до сих пор самая востребованная и самая важная профессия – обходчик этих ловчих сетей. Каждый день ходишь, птиц в небо возвращаешь.
В зоопарке Андрей штопает прохудившиеся вольерные сетки. Он приносит стремянку и забирается по ней почти в небо. У фазаньих и у павлиньих вольеров купола сеток натянуты очень высоко. Андрей штопает сетки челноком, челнок для штопки сеток в вольерах еще называется «игличка».
Андрей главный у нас по зоопарку, всё у нас на нем. Он составляет на каждый день себе планы по работе и галочкой отмечает то, что уже сделано.
Хорошо, если галочек в его плане наберется хотя бы половина. Ведь столько дел еще намечено у нас по зоопарку, столько важных дел!
И я пометила внутри себя тоже некоей галочкой, что живу и работаю в зоопарке.
Вероника с Андреем навсегда изменили мою жизнь. Только птиц по полету распознавать я до сих пор не научилась.
С чего начинался наш деревенский зоопарк? Одними из первых у нас появились страусята.
Оперение не разделилось у них тогда еще строго на мальчиков и девочек. Оно было смешанное, пестрое.
Страусята гуляли во дворе, росли и очень быстро стали уже видны из-за забора.
Они высовывали свои любопытные головы из-за забора, и их длинные и извивающиеся шеи переплетались. И замирали вопросительным знаком. Своими шеями они могли дотянуться до всего. Они выклевывали и общипывали все. Они дотягивались до веток березы и рябины.
Трава была у них под ногами – истоптали. Мы подсыпали в вольер им ПГС, песчано-гравийную смесь, чтобы не было луж, они клювами из песка камешки выклевывали.
На выходные к нам дачники стали подтягиваться понемногу из города посмотреть на страусов.
И постепенно под хлопанье длинных страусиных ресниц дорожки в нашем деревенском саду становились дорожками зоопарка, колодец-журавль – зоопарковским нашим «журавлем». Зоопарковским стало небо над нами, огороды.
Дом стал обрастать неожиданно зоопарком, и расходились дорожки от нашего дома в один вольер, другой.
Вокруг нас есть деревни жилые и нежилые. В нежилые часто заглядывают звери или птицы, по деревенским дорожкам гуляют.