Лось
Шрифт:
– У Светланы Владимировны могло что-то сохраниться?
– Их с Афанасием Викторовичем в первую очередь расспрашивали. Если что-то и было, то давно уже сгинуло. Но ты поинтересуйся аккуратно. Если честно, мне до сих пор тяжело с ней разговаривать, а ты ей в сердце, видать, запал, может и скажет что...
– Спасибо, Алексей Игоревич!
– я протянул капитану левую ладонь.
– Зря благодаришь, - отвечая здоровой кистью на рукопожатие,
– Так подсоби!
– Придется. Только не торопись, у тебя пока другой экзамен впереди.
– Сразу видно, что вы с Ван-Димычем друзья - одними словами выражаетесь, он тоже экзамен сегодня упоминал. Только немного по другому поводу.
– Вот и сдавай пока свою "сессию", ни на что не отвлекайся.
Второй значимый разговор состоялся перед самой зимой по инициативе Маздеевой. Бывшая любовница аккуратно выловила меня еще по дороге на работу, воспользовавшись временным отсутствием Заек - их отозвали на плановый медосмотр.
– Не откажите своему куратору в паре слов, Михаил!
– Конечно, Людмила Васильевна, чем могу помочь?
– Составьте мне компанию по дороге.
Пришлось брать майоршу под руку и чинно следовать, приспосабливаясь к ее мелкому семенящему шагу.
– Не бойтесь, ваши девочки нас не увидят!
– отметила она на мое интенсивное оглядывание по сторонам.
– С зайками я разберусь сам, но у нас других болтунов хватает. Тому же Михаилу донесут, а мне не хотелось бы терять друга по незначительному поводу.
– Изящно вы меня обозвали "незначительным поводом"!
– вспыхнула Маздеева.
– И почему вы, женщины, вечно все додумываете и усложняете!
– разозлился я, - Под незначительным поводом я подразумевал всего лишь невинную прогулку под ручку! И ничего более! Которая в пересказе некоторых коллег может дорасти до публичного совокупления на глазах у сотен свидетелей!
– Прости... но у себя в кабинете я говорить не хотела, слишком много посторонних ушей постоянно поблизости крутится.
– Профессиональная паранойя?!
– усмехнулся я ее сходству взглядов с Угориным.
– Я бы выразилась иначе - профессиональная осторожность. Ладно, к делу, а то уже четверть пути проделали. Во-первых, хочу тебя предупредить: Рыбаков тебе не друг, как бы ни старался прикидываться таковым!
– Можно я сам в своих друзьях разбираться буду?
–
Искоса взглянул, отказываясь комментировать. Да, она не врала, мои личные способности подтверждали, но что мне с информации, что я трахаюсь лучше, чем Мишка, кроме почесывания собственного эго?
– Я не прошу мне верить, но у Рыбакова слишком много комплексов, и значительная их часть относится к тебе, имей это в виду. Второе, готовься, в декабре будет новый дебют. Световой день короткий, но командование не желает больше ждать.
– Нам же полгода обещали?
– Не знаю, кто и когда обещал, но со второго числа вызов может последовать в любой день. Проверь готовность, в лучшем случае у вас будет полчаса на сборы.
– Шеф знает?
– Нет, официально не знаю даже я, поэтому доводить до него ничего не буду.
– Понял, не забуду.
– И последнее...
– Да?
– Независимо от результата сразу после поединка меня переведут, и вряд ли мы когда-либо увидимся. Я хочу, чтобы ты знал: я была против схлапывания того окна и как могла отписывалась. Ты можешь сколько угодно сомневаться в моем уме, но я видела, что вы не готовы. Разгром плохо отразился не только на вас, но и на мне: чтобы ты знал, полковника мне теперь почти наверняка не видать, разве что произойдет чудо. Я женщина злопамятная, - уточнила она то, что не нуждалось в уточнении, - И очень долго выясняла, с чьей подачи нас "осчастливили". Мир не без добрых людей - в итоге со мной поделились. Полковник войск специальной императорской охраны Краснова Елена Васильевна - помнишь такую?!
– Зачем?
– прохрипел я, оттягивая ставший тесным воротник куртки.
– Вот этого я не знаю. Мы почти пришли, - с этими словами она влепила мне увесистую пощечину, для которой не было никаких предпосылок в эмофоне.
– За что?
– отшатнулся я.
– За то, что пользовался, за то, что даже не пытался побороться и просто за все, что было! Или, скажешь, не за что?
Склонился, подхватывая красную от удара ладонь, и поцеловал.
– Есть за что. Прости.
– Извинения приняты. Мы в расчете.