Лощина
Шрифт:
Генриетта взяла револьвер.
– Правильно… Так! Теперь целься!
Бах!
– Промазала! – сказал сэр Генри. – Теперь вы, Герда!
– О, я думаю, что я…
– Смелей, миссис Кристоу! Это очень просто!
Зажмурив глаза и вздрогнув, Герда выстрелила. Пуля пролетела еще дальше от мишени, чем у Генриетты.
– О-о, я тоже хочу! – сказала, подходя, Мидж. – Это труднее, чем кажется, – заметила она после нескольких выстрелов. – Но забавно!
Из дома вышла Люси. За ней следовал высокий, мрачного вида молодой человек с сильно выдающимся кадыком на худой шее.
– Это
Затем, взяв револьвер у Мидж, перезарядила его и, пока муж здоровался с Дэвидом, не говоря ни слова, всадила три пули близко от центра мишени.
– Отлично, Люси! – воскликнула Мидж. – Я не знала, что стрельба из револьвера входит в число твоих талантов!
– Люси всегда убивает своего противника, – серьезно заметил сэр Генри.
Помолчав, он задумчиво сказал:
– Однажды это оказалось очень кстати. Помнишь, дорогая, тех головорезов, которые напали на нас на азиатском берегу Босфора [26] ? Двое навалились на меня, и мы катались по земле. Они хотели меня задушить.
26
Босфор – узкий пролив между Мраморным и Черным морем.
– А что сделала Люси?
– Она дважды выстрелила в эту свалку. Я даже не знал, что у нее был пистолет. Одному прострелила ногу, другому плечо. Я был на волосок от гибели. Понять не могу, как она не попала в меня?!
Леди Энкейтлл мило улыбнулась мужу.
– Думаю, иногда приходится рисковать, дорогой, – сказала она мягко. – В таких случаях нужно действовать быстро, не раздумывая.
– Отличная мысль, дорогая! – воскликнул сэр Генри. – Хотя меня слегка огорчил тот факт, что риску подвергался я сам!
Глава 8
После чая Джон пригласил Генриетту погулять, а леди Энкейтлл заявила, что обязательно должна показать Герде свой рокарий, хотя, конечно, сезон не очень подходящий.
«Прогулка с Джоном, – думала Генриетта, – совсем не похожа на прогулку с Эдвардом. С Эдвардом можно потихонечку брести. Он не любит себя утомлять». А за Джоном она поспевала с трудом. Когда они добрались до Шавл-Дауна, Генриетта взмолилась, задыхаясь:
– Джон, ведь это не марафон [27] !
27
Марафон – спортивный бег на дистанцию 42 км 195 м (по названию древнегреческого поселения в Аттике к северо-востоку от Афин, где в 490 году до н. э. греки в сражении победили персов; воин, посланный с вестью о победе в Афины, добежав без остановки до города и передав сообщение, упал замертво).
– Я тебя совсем загонял! – Он замедлил шаг и улыбнулся.
– Да нет, я… просто зачем это нужно? Мы ведь не поезд догоняем. Откуда такая неистовая энергия? Ты что, пытаешься убежать от самого себя?
Джон резко остановился.
– Почему ты так говоришь?
– Я не имела
Джон снова двинулся вперед, но шел теперь медленнее.
– По правде говоря, – сказал он, – я устал… очень устал…
Генриетта уловила в его голосе нотку апатии.
– Как мамаша Крэбтри? Ей лучше?
– Рано еще говорить об этом. Надеюсь, мне удалось найти то, что нужно. Если я прав, – он снова ускорил шаг, – многие наши методы придется пересмотреть. Надо будет заново изучить всю проблему гормонной секреции в целом.
– Ты хочешь сказать, что будет найдено средство от болезни Риджуэя? И от нее перестанут умирать?
– Между прочим, и это…
«Какие странные люди эти врачи, – подумала Генриетта. – Между прочим!»
– С научной точки зрения это открывает широкие возможности. – Джон глубоко вздохнул. – А все-таки как хорошо оказаться здесь, глотнуть свежего воздуха… Увидеть тебя! – Он улыбнулся внезапной, мимолетной улыбкой. – И для Герды это полезно.
– Уж конечно, Герда в восторге от «Лощины»!
– Разумеется! Между прочим, я встречался раньше с Эдвардом?
– Ты встречался с ним дважды, – сухо сказала Генриетта.
– Не помню. Он из каких-то неопределенных, незаметных людей.
– Эдвард очень милый. Мне он всегда нравился.
– Ну стоит ли терять время на Эдварда! Такие люди – не в счет!
– Иногда, Джон, мне просто страшно за тебя! – тихо сказала Генриетта.
– Страшно? – удивленно посмотрел на нее Джон. – Почему?
– Ты ничего не видишь вокруг… Ты просто слепой!
– Слепой?!
– Ты не видишь, не знаешь, что чувствуют люди…
– Ну я бы этого не сказал!
– Ты видишь только то, на что смотришь. Ты… как луч маяка! Мощный луч, направленный на то, что тебя интересует, а все остальное – сплошная темнота.
– Генриетта, милая, о чем ты?
– Это опасно, Джон! Ты полагаешь, что все тебя любят, все доброжелательны. Например, Люси.
– Разве Люси мне не симпатизирует? – спросил он удивленно. – Мне она всегда нравилась!
– И поэтому ты решил, что она отвечает тем же? А я совсем в этом не уверена. И Герда, и Эдвард… Или Мидж и Генри… Откуда ты знаешь, что они о тебе думают?
– А Генриетта? Ты знаешь, что она чувствует? – Он на минуту взял ее за руку. – По крайней мере, в тебе я уверен!
Она быстро отдернула руку.
– Ты ни в ком не можешь быть уверен, Джон! Ни в ком!
Лицо Джона помрачнело.
– Нет, я с этим не согласен! Я уверен в тебе и в себе. По крайней мере…
Тень пробежала по его лицу.
– Джон, что случилось?
– Знаешь, на чем я поймал себя сегодня? Я заметил, что все время повторяю нечто невероятно странное: «Я хочу домой!» Я повторял эту фразу, не имея ни малейшего понятия, что она значит!
– Очевидно, ты имел в виду что-то определенное, – медленно произнесла Генриетта.
– Ничего! – резко сказал Джон. – Абсолютно ничего!
Вечером за обедом Генриетту усадили рядом с Дэвидом, и тонкие брови Люси просигналили ей команду, нет, не команду, Люси никогда не командовала, а просьбу…