Лощина
Шрифт:
Когда ворота полностью распахнуты, я тихонько ворчу Подснежнице, призывая ее следовать за сестрой Маргарет в кампус. Лошадь останавливается на полпути, вскидывая голову, и мне приходится подталкивать ее в бока, чтобы заставить продолжать идти.
«Пожалуйста, сделай это», — мысленно говорю я ей. «Ты будешь в безопасности, обещаю».
Как обычно, когда я мысленно обращаюсь к ней, она слушает. Она проходит, и в этот момент я чувствую, как что-то ледяное скользит по мне, словно погружаюсь в реку. Это, наверное, обереги. Мы обе дрожим в унисон, но продолжаем двигаться
А потом все стихает. Я слышу пение птиц. Слабый смех, доносящийся из зданий. Легкий ветерок откидывает назад мои волосы, пахнет костром и розами.
Сестра Маргарет смотрит на меня снизу вверх.
— Добро пожаловать в институт.
Я жду, что на меня нахлынут забытые воспоминания о поступлении и тестировании, но ничего не помню. Во всяком случае, пока что.
Но идя по мощеной дорожке, которая проходит посередине школы, с высокими каменными зданиями по обе стороны, у меня возникает стойкое ощущение, что я уже ходила здесь раньше. Подснежница, похоже, с удовольствием следует за сестрой, поэтому я откидываюсь в седле и любуюсь архитектурой. Издалека горгульи на каменных зданиях казались безликими, но вблизи все они имеют отчетливые человеческие фасады. Статуи, стоящие вдоль дорожки, те же самые: мужчины и женщины, застывшие в белом мраморе и замшелом камне. Сады более яркие, чем казались из-за ворот, здесь растут не только георгины, но и голубые маки и черноглазые рудбекии, которые переливаются всеми оттенками желтого.
Даже окна, которые раньше казались закрытыми ставнями, открыты, голоса доносятся и затихают, когда мы проходим мимо них, занятия уже начались. Я чувствую, как их энергия и возбуждение просачиваются наружу, витая в воздухе вокруг. Только вечный туман остается прежним, покоящийся среди зданий подобно белой накидке, которая не колышется даже от легкого ветерка с озера.
Сестра Маргарет ведет нас к конюшням, расположенным в задней части кампуса, давая мне возможность поближе рассмотреть все здания. Все они образуют круг, с дорожкой и садами, проходящими через них и между, как колесо со спицами, с новыми зданиями сзади, рядом с конюшнями. Здесь больше деревьев, дубов, вязов и нескольких кленов, цвет их листьев сверкает, несмотря на сумрак, окутывая два кирпичных здания, как будто они были построены в лесу запоздалой мыслью.
Я спешиваюсь как раз в тот момент, когда появляется конюх. Ему не больше десяти, у него темно-русые волосы, и он с полным вниманием наблюдает за сестрой Маргарет, его тело напряжено.
— Саймон, — говорит она ему. — Это племянница Леоны и Аны, Кэт. Пожалуйста, хорошенько позаботься о ее лошади, Подснежнице, пока она здесь. Пусть она будет оседлана и готова к отъезду к трем сорока пяти.
— Да, Сестра, — говорит Саймон, бросив на меня быстрый взгляд и испуганно кивнув, прежде чем потянуться за кобылой. На мгновение я задаюсь вопросом, откуда сестра Маргарет узнала кличку моей лошади, но потом понимаю, что она знает много чего.
К счастью, Подснежница тихонько ржет в тот момент, когда Саймон берет в руки поводья, и послушно следует за ним в конюшню.
— А теперь, — говорит мне Сестра Маргарет, — раз уж твоя лошадь в надежных руках, думаю, лучше пойти на занятия, — затем она хмурится, глядя на меня. — Ты не взяла с собой ни карандашей, ни бумаги? Даже мела или грифельной доски нет?
Я качаю головой, чувствуя себя глупо.
—
Однако эта информация, похоже, беспокоит сестру Маргарет. Ее глаза слегка прищуриваются.
— Да? Всем студентам выдали учебники и расходные материалы, но поскольку ты единственная, кто живет за пределами кампуса, на тебя, должно быть, не обратили внимания. К счастью, первый урок — это управление энергией, и я слышала, там больше практики. Даже не уверена. Видишь ли, учитель новый.
Управление энергией? Она направляется к ближайшему каменному зданию, и я следую за ней, стараясь, чтобы мое платье не волочилось по дорожке. Они не начнут с философии или Шекспира?
— Мы не любим начинать с низов, — объясняет Сестра Маргарет, открывая большую деревянную дверь и впуская меня внутрь. — Предпочитаем с головой погружаться в исследования. Но не пугайся. Ты привыкнешь к этому так же, как привыкает орленок, когда мать выгоняет его из гнезда, заставляя впервые взлететь.
Я корчу гримасу. Мне не очень нравится эта аналогия.
— Кроме того, — говорит она, искоса поглядывая на меня, — все твои занятия были выбраны на основе тестов на способности. Я удивлена, что твоя мать не ознакомила тебя с расписанием.
— Она мне ничего не говорила — признаю я. — Просто сказала, чтобы я пришла до девяти утра.
— Сара как всегда, — говорит она с сухим смешком, хотя в ее словах есть горький оттенок, враждебность по отношению к моей матери, которая, думаю, мне не померещилось.
Она ведет меня по коридору, длинному ряду каменных стен, украшенных картинами с изображениями животных в золотых рамах, на каждой только по одному животному — лошадь, лягушка, бабочка, кошка — все они выполнены одинаковыми яркими мазками. Их глаза, кажется, следят за мной, когда я прохожу мимо, заставляя чувствовать себя неуютно.
Затем она останавливается перед дверью с именем Икабод Крейн, напечатанным на табличке, и стучит по ней костяшками пальцев.
«Икабод», — думаю я про себя. «Какое странное имя для женщины».
И тут дверь открывается с порывом теплого воздуха, а с другой стороны стоит высокий мужчина, который вопросительно смотрит на нас. Очень высокий и красивый мужчина с гладкой бледной кожей, вьющимися черными волосами и темно-серыми глазами, которые напоминают глубокие грозовые тучи.
— Вы мужчина, — выпаливаю в удивлении. Я ожидала увидеть женщину. Знала, что школа прогрессивная во всех отношениях, но я никогда раньше не видела учителя-мужчину.
Он хмуро смотрит на меня.
— Именно, — говорит он. — А вы ужасно опоздали.
Глава 4
Крейн
Три недели назад
За мной следят. Я уверен в этом.
В тот момент, когда я вышел из здания, краем глаза заметил, как от кирпичной стены на Мотт-стрит отделилась тень и, покачиваясь, направилась ко мне. Я повернулся лицом к нападавшему, думая, что это вор, охотящийся на тех, кто выходит из опиумных кабаков, видя легкую мишень для ограбления.