Лососи, бобры, каланы
Шрифт:
То, что мы пишем о несоответствии sex ratio у новорожденных и взрослых особей, с этой точки зрения кажется весьма очевидным: определенное число молодых самцов, достигших половой зрелости, гибнет исключительно в ходе борьбы за обладание своей хаткой, своим водоемом, своей родной территорией — и невозможности обрести свое владение до начала зимы. Если господствующие самцы безжалостно поступают со своими собственными отпрысками, вряд ли можно надеяться, что они проявят дружелюбие к своим соплеменникам из „сильной“ половины, если таковые появятся. Территория отвоевывается в ходе настоящей борьбы. Пусть схватки непродолжительны, пусть дело по большей части ограничивается символической дуэлью, — эмоциональный
Когда владение отвоевано — его остается заселить. Для торжествующего самца это означает, что нужно соблазнить одну или несколько самок, которых он получил как военный трофей. Возможно, бобровая струя играет в этом не последнюю роль (так же, как она служит для закрепления акта овладения территорией). Но сексуальная роль пахучих секретов у бобров еще не полностью показана.
Сезон размножения короток: около двух месяцев, в конце зимы (у американского бобра). Самка долго отвергает притязания самца, отталкивая его лапами и зубами. Во время своего „пика оплодотворения“, стимулированного предыдущими попытками к спариванию со стороны своего повелителя, она наконец позволяет ему приблизиться.
Брачный парад — по крайней мере то, что понимают под этим, — кажется непродолжительным и не сопровождается впечатляющими танцами и позами, как у других животных. Он состоит в основном в пофыркивании и „чмоканьи“ украдкой. Спаривание происходит либо на земле (в густых кустарниках), либо в воде. Самец ложится набок возле своей избранницы. Он просовывает свои задние лапы под задние лапы самки, сжимая ее своими четырьмя лапами таким образом, что создается впечатление, будто он подвешен к ней сбоку. (Если спаривание происходит в воде, он находится в погруженном состоянии.) Коитус длится от 30 секунд до полутора минут. Самец оказывает своей подруге подобную честь три или четыре раза в день, но назавтра она его уже отталкивает. (Если она не оплодотворена, то в состояние течки она войдет двумя неделями позже.)
Период беременности длится примерно три месяца. Самка разрешается от бремени в гнезде. Она рожает от одного до восьми детенышей — как правило, трех или четырех, очень редко девять или десять. Самец присутствует при родах, а через день или два уже начинает выходить из дома. Новорожденные бобрята покрыты очень нежным пухом, весят они от 250 до 550 граммов. Рождаются они с открытыми глазами и через несколько часов уже передвигаются.
Вскармливание молоком длится два месяца: материнское молоко, очень питательное, содержит вдвое больше белков и в четыре раза больше жиров, чем молоко коровы. Эта „сверхпитательность“ необходима для процветания вида: малыш, зачатый в конце апреля и рожденный в конце июля, отнимается от груди в конце сентября. На Великом Севере в это время зима не за горами. Благодаря такому питательному режиму бобрята растут очень быстро: они весят 4,5–6,5 килограмма в 9 месяцев, и 9—12 — в возрасту 1 года.
Бобры, до тех пор пока остаются в родной хатке, пользуются снисходительностью своих родителей. Отец прощает им все вплоть до наступления половой зрелости, после чего он просто расценивает их как чужаков, если это самцы, и как самок, которых можно будет соблазнить…
Работать на семейных строительных площадках малыши начинают поздно (как правило, с года). Свободное время проходит в самых разнообразных играх: схватках, плаванье с грузом, борьбе, бешеных преследованиях с хлопаньем хвостом по воде, игре в прятки под водой и т. д.
Однако мать занимается ими с неослабевающим вниманием. Именно она учит их правильно плавать и нырять. Она показывает им, как надо выбирать наиболее лакомые травы, корни и кору. Она наставляет их в искусстве срезать ветви, переносить их и складывать вместе; инстинкт строить заложен у бобра фундаментально,
Самка также предупреждает малышей об опасностях, подстерегающих их. Она обучает языку групповых сигналов тревоги (хлопанье хвостом). Если, по ее мнению, детеныши подчиняются ей недостаточно быстро, она незамедлительно награждает их тумаками! Но когда им угрожает реальная опасность — мать отважно защищает их. Если ей приходится убегать со своим выводком, то она несет их, как женщина или самка обезьяны, в лапах, а не в пасти, как большинство млекопитающих.
Бобры ведут оседлый образ жизни. Но молодые самцы, достигшие половой зрелости, вынуждены покинуть родительский кров и уйти далеко от него. Они оставляют свое мягкое гнездо и идут по течению реки до тех пор, пока на найдут подходящей для себя территории. Многие так никогда и не обретут ее — они либо изгоняются из долин другими, уже обосновавшимися здесь бобрами, либо становятся жертвами хищников. Пока наконец молодой бобр закрепит за собой приглянувшуюся ему территорию и обретет подходящую компанию, чаще всего проходит 4, 5 или 6 лет.
Продолжительность жизни бобров в естественных условиях точно не известна: некоторые зоологи полагают, что она не превышает 12–15 лет (Warren, 1927); другие увеличивают этот срок до 18–22 лет; я лично склоняюсь ко второй гипотезе.
В зоологических садах некоторые бобры, как говорят, живут гораздо дольше, чем на воле: до 35 и даже до 50 лет. Я только спрашиваю себя — а не завышают ли директора подобных учреждений приводимых ими цифр…
Строитель экологической империи
Этой лучезарной весной на севере Саскачевана мы заканчиваем нашу операцию „Бобры“.
Повсюду из раскрывшихся почек уже появились зеленые пластинки листьев. Повсюду подлесок зеленеет свежими мхами. Ручейки, возросшие в числе до бесконечности из-за весеннего таяния, бормочут свои волшебные песенки, которым вторят птицы. Растительная и животная жизнь вспыхнула на всем протяжении лесов и озер.
Однако двое постояльцев нашей собственной хижины (которую мы, как и следовало ожидать, иначе, как „бобровой хаткой“, уже и не называем) еще не вдохнули ни хмельного запаха свободы, ни весенних ароматов открытого воздуха — это Фостер и Касси.
Сейчас мы их отпустим на волю. Мы всегда верили — и предпринимали все предосторожности, для того чтобы они не приручились, — что даже после столь долгого заточения двое наших постояльцев не откажутся покинуть комфорт и безопасность человеческого жилья. Оно для них ничто.
Филипп открывает клетку и распахивает наружную дверь хижины без всяких церемоний. Он присоединяется к нам на дворе, где мы уже все ждем, навострив глаз и держа камеры наизготове… Касси, эта робкая самка, показывается на пороге первой. Без малейшей задержки она спускается по лестнице неловкой походкой водного животного. Она пересекает белый песчаный пляж, который отделяет ее от воды, и ныряет в свою родную стихию, не удостоив нас даже мимолетного взгляда.