Лот Праведный. Исход
Шрифт:
И остался Фарра с тем, с чем остался. А было у него теперь даже меньше, чем до женитьбы Арана. И забрал царь также, кроме скота, многих из людей Фарры, расселив их по землям своим, чтобы ослабить этим силу обидчика своего. И было это лучше для Фарры, потому как не смог бы он теперь, при скудости стад своих, достойно содержать стольких людей. И был даже рад Фарра, что лишился всего, что досталось ему ценой потери сына – и все он готов был бы отдать, чтобы только вернуть Арана в шатер родительский. И скорбел отец о сыне своем безмерно, и стал слабеть силами, и все ему сделалось безразличным как человеку, которому жизнь не в радость.
А Нахор, сын его расчетливый, был очень раздосадован потерей богатства и положения своего. И когда все улеглось и стало понятно, что Аран не вернется
И так жили они: Аврам с отцом и Нахор отдельно, – простые пастухи, как раньше, но окруженные теперь подозрительностью и неприязнью царского дома Халдейского, – не богатые и не совсем уж и бедные.
И было так, что, на четвертый год после бегства Арана, скончался царь Халдейский – царь строгий, но справедливый. И со смертью его началась смута в стране, ибо поднялся брат усопшего царя Халдейского на сыновей его близнецов из-за жезла царского. И много было пролито крови в стране и учинено разорений мирным жителям через это соперничество.
И Аврам, по убеждению Бога своего, старался держаться в стороне от вражды чуждой. А Нахор, желая прибыли в деле чужом, встал на сторону родственника своего – брата царя. И получил он от предприятия этого лишь неприятности большие: многие люди его погибли, сам же он лишился почти всего имущество и вынужден был бежать с семьей еще дальше на Север от мести сыновей царских, что взяли верх.
И прошло еще четыре года. И вот, в одну из ночей, когда Фарра, по обыкновению своему старческому, полудремал беспокойно, было ему видение: явился Фарре Вестник Небесный в образе юноши прекрасного в белых одеждах. И возвестил Фарре Вестник, что пришло ему время выйти со всей семьей из земли Халдейской. И что должно направить им стопы свои в землю Ханаанскую,17 которая завещана его роду от Бога и где обретет род его и потомки его могущество великое. «Как же я выйду из земли Халдейской со всей семьей моей? – спросил Фарра у Вестника. – Неполна семья моя – нет со мной любимого сына Арана с женой его и сыном. А вдруг он вернется, когда я выйду? Как я найду его, а он – меня?» «О том не беспокойся, – сказал Вестник. – Вернется к тебе кровь твоя. Уже сегодня, не успеет солнце встать в зените, придет к тебе известие чудесное о сыне твоем несчастном через странника. И как получишь весть, поспеши вернуть себе тех, кого сам от себя отвратил. А когда вернешь, будет тебе это знаком покинуть землю Халдейскую и идти в Ханаан».
Проснулся Фарра в слезах умиления и поспешил разбудить Аврама. И рассказал ему все. И поверил ему Аврам и горячо поддержал.
И свершилось то, что возвестил отцу несчастному Вестник во сне: в тот же день, еще до полудня, пришел к шатрам незнакомый человек, бродяга по виду, спросил Фарру и, когда был представлен, рассказал горькую правду о судьбе Арана. И вызвался сразу ехать Аврам за семьей брата, чтобы вырвать ее из лишений и предотвратить этим смерть их безвестную. Благословил Фарра Аврама на долгий путь, но попросил послать весть Нахору, чтобы разделил он с ними горечь потери и радость чудесного обретения, и чтобы присоединился после к отцу и брату для выхода из земли Халдейской. И был послан человек к Нахору, чтобы пришел сын к отцу и оставался
А Фарра все эти дни горько плакал о смерти Арана, не переставая, – и от слез нескончаемых ослеп.
7
Караван плывет по пустыне. Со спины верблюда это бескрайнее море песка не кажется столь гибельным и непреодолимым. Всю тягость преодоления взяли на себя выносливые животные. Плывут они, плавно раскачиваясь, по вязкому песку без заметных усилий, словно скользят по траве бархатной весенней. На высоте двух метров от поверхности раскаленного песка воздух кажется заметно живее – он не стоит огненной стеной, он чуть движется тысячами невидимыми струями, донося издалека обещание живительной прохлады. А на гребне высокого бархана, когда вереница животных добирается до него, на миг удается людям вдохнуть полной грудью бодрящей свежести налетевшего ветерка.
Лот сидит на большом белом верблюде позади своего дяди Аврама. Он впервые сел на это страшное и великолепное животное. Мерно передвигаются верблюды на своих длинных узловатых ногах, выгнув мохнатые шеи и покачивая хрящеватыми горбами. Мерно переваливаются меж их горбами деревянные седла, покрытые тюфяками. Раскачиваются, словно проваливаясь, на седлах люди из стороны в сторону и вперед-назад, и трудно без привычки удержаться на месте, и начинает кружиться голова, и бродит тягостно пища в животах.
У его отца верблюдов не было. У отца в стаде было несколько ослов – это Лот помнит хорошо. Осел тоже животное созданное Богом для службы человеку, но с верблюдом его не сравнить по мощи и терпеливому величию. Лот крепко держится одной рукой за петлю из пальмовой веревки, привязанной к палке, укрепленной поперек седла, а другой – за кушак своего дяди. Над ним тонкий полог на четырех жердях, специально сооруженный Аврамом, чтобы не так донимало солнце нещадным жаром племянника. Лоту хорошо, он с интересом смотрит по сторонам, словно впервые увидел пустыню. Впервые за последние годы чувствует он себя свободным от непомерной ответственности за семью, которую взвалила на него – почти ребенка – судьба. Теперь с ними дядя – он обо всем позаботится. Лот оборачивается и видит мать с бесчувственной Нехамой на руках. На третьем верблюде едет Рухама. Дальше еще один верблюд, навьюченный необходимыми в дороге вещами. А последняя верблюдица идет без седла и рядом смешно семенит, вскидывая ножки, верблюжонок.
Не думал Аврам, что семья его брата так обнищала, иначе бы караван оказался меньше. Ничего в имуществе этих одичавших в пустыне людей не оказалось стоящего, чтобы взять с собой – все хлам да рвань. Все их добро теперь – это они сами да большой круглый камень в перекидной суме, притороченной к седлу. Не стал спорить с племянником Аврам, когда Лот попросил взять эту булыгу с собой – лишь мудро усмехнулся. Вот еще козы вяло плетутся за старым козлом вслед каравану уже второй день. Но что это они встали и сбились в кучу? Понятно – обессиленный вожак откинул копыта. Аврам делает знак одному из людей и тот круто заворачивает верблюда, снимая на ходу с плеча лук.
Нехама умерла ночью. Как впала в забытье от горячки за два дня до спасительного приезда дяди своего, так и не очнулась до часа смерти. Не отпустила ее пустыня, стала Нехама выкупом жестоким за их чудесное спасение. Не довелось ей увидеть кущ зеленых да рек голубых. Не довелось побегать по шелковистой прохладной траве, попить вдоволь воловьего молока, поесть досыта сочного мяса. Никогда больше не улыбнется она ласковому солнцу, не зальется смехом в играх детских, не будет водить хороводы с подругами, не зажгутся ее милые щечки с ямочками стыдливым румянцем от восхищенного взгляда юноши…