Лотар-миротворец. Трилогия
Шрифт:
— А разве это возможно? — с непонятной тревогой спросил Афис. — Это же чистая магия.
— Надеюсь, ты не возражаешь против белой магии, от которой не отказывается даже Астафий Задорский? — спросил его Рубос, поднимаясь.
— Если это нужно для дела, — с сомнением проговорил Афис. — Но мне придется присутствовать при этом.
Лотар поднял на него свои серые, как море перед летним штормом, глаза.
— Если мне будет позволено так выразиться, Афис, я даже настаиваю на этом. Потому что последствия такого
Глава 29
Лотар стоял перед дрожащим от холода Сансом. К костру его не пускали, а спать на земле отдаленного северного острова стало уже холодновато. Лотар подумал, что нужно будет спросить, выпадает ли тут снег, — он так соскучился по снегу, — но потом понял, что просто тянет время. Ему очень не хотелось делать то, что они должны были сделать.
Сухмет стоял рядом и с тревогой всматривался в Санса. Он взвешивал, хватит ли у лейтенанта выносливости, чтобы выдержать рискованный эксперимент. Для юноши дело могло закончиться безумием, или смертью, или тем неведомым состоянием, которое Сухмет убежденно называл участью хуже смерти.
— Да-да, конечно, — говорил Санс, — я понимаю. И я, безусловно, согласен.
Он не понимает, решил Лотар и попробовал объяснить еще раз:
— Видишь ли, Санс, мы хотим сделать тебя таким же инструментом, каким тебя сделал некто, заложивший в тебя программу предательства. Это очень сложно, и может оказаться для тебя делом более болезненным, чем ты подозреваешь.
— Я ничего не боюсь, если потом, — он посмотрел на Сухмета, — вы уберете из меня все, что делает меня вашим противником.
Лотар пожал плечами:
— Ну, не знаю, что можно сделать. Некоторые системы подчинения человека силам зла вообще неистребимы. Другие так плотно привязаны к его личности, что невозможно оставить эту личность совершенно нетронутой при проведении такой операции…
— Лотар, ты же понимаешь, чего он хочет, — сказал вдруг Рубос. — Не нужно забивать наши головы ученой белибердой. Просто скажи, что ты попытаешься.
— Но я хочу объяснить, чтобы он понял…
— Может быть, человек вообще этого понять не может. Тогда мы просто теряем время.
Да, подумал Лотар, возможно, Рубос и прав. Если уж даже он сам этого не может осознать по-настоящему, чего же требовать от простого лейтенанта?
И все равно он почти со страхом вглядывался в глаза Санса. В них таились неуверенность и страх, но взгляд был ясным и здоровым. Останется ли он таким же ясным, когда закончатся поиски? Или глаза лейтенанта навеки затянет болезненная муть — и виной тому будет их — и только их — азарт и неумение сделать дело по-другому, не причинив Сансу вреда?
Хорошо, решил Лотар. Если невозможно объяснить, тогда нужно делать то, что задумали. И пусть все идет своим чередом. А в конце пути кто-то другой взвесит то,
Сухмет попросил всех, кроме Лотара, отойти подальше, снял свою превосходную Утгелу, расстегнул халат, чтобы не стеснял дыхания, и положил руки на плечи юноши. Кросс, подумал Лотар, он собирается работать контактно — ничто уже не будет разделять его и этого мальчишку, который даже не знает, на что идет.
— Хваризелл, отраст ну-прамосо копраджа, бир сигам Фоату!
Этого Лотар не понимал. Он даже не знал, откуда этот язык произошел, в какие времена люди им пользовались, и люди ли это были. Такой вид магии был непонятней, чем магическое оружие облаков и землетрясений, или эпидемии, насылаемые на еще не родившиеся поколения.
И вдруг он понял, что Сухмет использует и его сознание. Возможно, старику требовалась его энергия, а может быть, Сухмет решил подключить Лотара, чтобы он не совершил какой-нибудь ошибки, когда придет его черед действовать.
Окружающий мир поплыл, и вдруг в поле видения стали возникать полупрозрачные картины, словно во сне на зажмуренные веки упал отблеск неземного света, вызывающий галлюцинации. Только все это было наяву, вернее, почти наяву. Лотар закрыл глаза и сосредоточился.
Полупрозрачные тени стали вполне вещественными и даже осязаемыми. Теперь Лотар не сомневался, что он и зыбкая, временами расплывающаяся тень Сухмета уходят куда-то вниз, в багровый туман, который висит непроницаемой завесой вокруг них, словно окрашенная вода или очень плотные тучи, способные оказывать сопротивление телу.
Лотар на мгновение опустил глаза и увидел, что его тело, как и тело Сухмета, кажется зыбким и может рассыпаться на множество кусочков тени и света, если он не справится с тем, что его заставлял делать Сухмет.
Итак, они падали в багровый океан, и, хотя вокруг было много воздуха, Лотар вдруг стал задыхаться. Оказалось, что здесь нужно дышать не в своем ритме, а в такт чужому, прерывистому и частому дыханию… Лотар догадался, что так дышал Санс, и они, скорее всего, находились в его сознании, которое в не очень подготовленном восприятии Лотара приняло образ океанской глубины.
Они опускались еще очень долго. Лотар даже стал опасаться, что у Сухмета не хватит сил преодолеть возрастающее сопротивление багрового тумана, но наконец понял, что опасения напрасны — они уже двигались над самым дном… Вернее, над какой-то поверхностью из темных складок и чуть более светлых бугров. Ощущение немного напоминало полет над холмистой местностью, вот только в полете появлялась радость, а тут было уныние. Полет давал возможность видеть далеко и очень ясно, а тут невозможно было разглядеть даже кончики собственных рук.