Лотар-миротворец. Трилогия
Шрифт:
Лотар отмахнулся от этой мысли. Он должен был побеждать. До сих пор это удавалось. А что касается памяти или, того пуще, следов и смыслов, пусть об этом заботятся те, кто придет после него. Он шагнул дальше и почти сейчас же, едва ли не в самом далеком углу плато, в тени почти вертикальной стены, увидел что-то огромное и мрачное, как неожиданное свидетельство ночного кошмара.
Широко раскинув мощные ноги, на каменной осыпи перед пещерой лежал Чунду. Тело его было похоже на темный кувшин дикой и непривычной формы. И даже отливало примерно такой же глазурью,
И лишь поза, бессильно разбросанные ноги, раскрывшиеся от слабости челюсти и мертвые, выклеванные стервятниками глаза указывали, что смерть эта уже никому не грозит, что ее одолели и обезопасили.
Лотар удивился тому, что это сделал он. Даже мертвый, Чунду внушал ужас. И стервятников, которых на такую тушу должно было слететься видимо-невидимо, было мало, очень мало, словно и они страшились паука. Подходя к нему в свете ясного, прекрасного утра, Лотар испытывал какое-то опасение. А как же он решился атаковать это чудовище, когда оно было полно сил и желало его, Лотара, смерти?
– Кажется, когда наступает битва, я меняюсь не только физически, - пробормотал Лотар, - но и психически. Никогда этого не замечал, но это так.
– Человек сложнее, чем сам думает о себе, - воспользовался возможностью пофилософствовать Сухмет.
– В нем есть многое, чего он не хочет признавать. В том числе и нежданные формы психики.
Рядом, на расстоянии вытянутой руки, Чунду казался неуязвимым и высоким, как горный обрыв. Но это было обманчивое впечатление. И особенно это стало ясно, когда Лотар почувствовал запах - сладковатый и отвратительный запах разложения. Чунду уже начал гнить.
Лотар поднял голову вверх. Нет, дотянуться до спины паука, лежащего на животе и лишь чуть-чуть завалившегося на бок, он не мог. Даже если он подпрыгнет, ему не удастся подтащить свое тело вон к тому хохолку, образованному шипами на спине. К тому же они выглядели очень острыми.
– Я предлагаю, господин… - начал было Сухмет.
– Нет, я сам.
– Лотар даже не дослушал его. Он обошел огромное тело паука и вернулся в ту точку, с которой начал. Здесь взобраться было легче всего.
– Стань на колени.
Сухмет, деланно покряхтывая, что должно было изображать его старость, опустился на одно колено. Лотар, придерживаясь за наросты на спине паука, встал ему на плечи.
– Поднимайся, только не резко.
Легко и плавно, как во сне, Сухмет поднял его вверх.
Перед Лотаром оказалось несколько очень острых и толстых шипов, но они уже были изогнуты вверх, и в эти крюки можно было поставить ногу. Поработав минут десять, несколько раз чуть не сорвавшись вниз, Лотар оказался-таки на спине чудовища.
Почти перед ним виднелись три раны, которые он нанес Чунду. Из них вытекала желтая кровь чудовища, застывшая в тяжелые, липкие, отвратительно пахнущие комки. В средней ране еще торчал гвоздь, но теперь он был изогнут, словно кто-то бил по нему сбоку. Гвоздь в дальней от головы ране по шляпку ушел в паука, но
– Он согнул наши гвозди, как булавки.
– Ты не мог видеть, потому что был тогда без сознания… - подал голос Сухмет.
– Когда он уже умирал, он стал кататься по земле, чтобы освободиться от этих штырей.
– Он не мог изувечить Гвинед?
– спросил Лотар, хотя знал ответ.
Сухмет не ответил. Он отошел на несколько шагов и сделал вид, что смотрит на стервятников.
Лотар и сам понимал, что поза его выглядит не очень-то героической - он согнулся в пояснице, как радикулитная старуха, а ноги и руки его едва удерживали тело. При каждом движении он кололся об шипы Чунду, и это делало его еще более неловким. Но он освободил правую руку и мог, вероятно, нанести несколько сильных ударов.
– Кинь сюда секиру.
Сухмет вытащил из-за спины потерявшую всякий вид боевого оружия, больше похожую на топор дровосека, секиру и подбросил ее так, чтобы она упала перед Лотаром.
Лотар подобрался поближе к передней ране, поднял секиру и, как ему казалось, довольно сильно опустил ее вниз.
Иззубренное острие даже не поцарапало броню гигантского демона и отскочило вбок, да так, что у Лотара чуть не вылетела из сустава рука. Он зашипел от боли, встал на колючие наросты поудобнее, взял секиру в обе руки и снова рубанул. На этот раз секира не отлетела, а немного смяла под собой хитин. Когда Лотар ее поднял, радуясь своей удаче, он обнаружил царапину глубиной в одну пятидесятую дюйма.
– Может, все-таки я доделаю?
– спросил снизу Сухмет.
– Как ты можешь доделать, если я еще и не начинал?
Сухмет вздохнул.
Лотар принялся рубить как сумасшедший. Временами, когда ему становилось очень уж тяжело, он откладывал секиру в сторону, осторожно садился на колючки и отдыхал, поглядывая на небо. В один из таких перерывов Сухмет принес ему флягу с водой и забросил почти в руки. Лотар глотнул холодной воды и почувствовал себя получше.
Солнце поднялось уже выше самых высоких пиков, когда ему удалось прорубить мощный, в палец толщиной, панцирь паука в том месте, где должен был находиться Гвинед. Из прорубленной дыры ударил фонтан такой мерзкой слизи, что Лотар едва не сорвался, отпрянув от нее. Но слизь кончилась, а меча, видно, не обнаружил.
Содрогаясь от омерзения, Лотар запустил в рану палец и попробовал нащупать хоть что-то твердое, похожее на дружескую рукоять своего меча. Но ничего не было.
– Сухмет, а меч не мог улететь куда-нибудь в сторону, пока Чунду топтался по камням?
– Не знаю. В любом случае мы его найдем.
Лотар снова принялся рубить, расширяя рану, пытаясь сделать ее глубже. Больше всего он злился сейчас на то, что не может посмотреть в Чунду магическим взглядом. Он знал, что это сейчас так же невозможно, как паралитику участвовать в битве. У него не хватило бы сил даже на то, чтобы сосредоточиться как следует. И еще он злился, что секира была такой тупой, такой иззубренной, такой неловкой…