Лотос-блюз
Шрифт:
– Я пришел не ради себя, – сказал Бобби.
– Вот как, – вздохнул я. – А ради кого? Ради папаши? Или мамаши?
Или дружбана, который вовсе не хотел избивать тетку, ограбленную на прошлой неделе?
Этого я не сказал.
Научился держать язык за зубами, когда надо.
– Речь о моей сестре, – сказал Бобби.
Он беспокойно переступил с ноги на ногу, взгляд его впервые стал мягче. Я легонько хлопнул ладонями по столу и стал ждать, надеясь, что мой вид выражает терпеливость.
– Даю вам десять минут, Бобби Т., – сказал я.
Пусть
Бобби несколько раз кивнул. Потом без приглашения уселся на один из стульев для посетителей.
– Я все расскажу, – начал он, будто я проявил интерес к его истории. – Я хочу, чтобы вы ей помогли. В смысле, моей сестре. Хочу, чтобы вы доказали ее невиновность.
Как же часто адвокат по уголовным делам слышит такое! Люди загоняют себя в самые что ни на есть сомнительные ситуации, а потом просят помощи, чтобы оттуда выбраться. Но все обстоит иначе. Роль адвоката – моя роль – заключается не в том, чтобы вместо ада отправлять народ в рай. Моя задача – проследить, чтобы те, кто выносит окончательное решение, выполнили свою работу как полагается. И чаще всего так и бывает.
– Вы имеете в виду, ее обвиняют в совершении преступления? – спросил я.
– Не одного. А нескольких.
– Ну хорошо, ее обвиняют в нескольких преступлениях. Но разве у нее нет защитника?
– Был. Только он свою работу не выполнил.
Я потер подбородок.
– Значит, она хочет нового адвоката?
Бобби покачал головой.
– Не она. Я.
– Простите, я что-то не понимаю. Вам самому нужен адвокат? Или вы полагаете, ей нужен новый?
– Последнее.
– Почему же вы хотите другого адвоката, а она нет? Лучше не навязывать людям, что именно им нужно. Большинство могут сами о себе позаботиться.
Бобби сглотнул, взгляд опять стал жестким, как раньше.
– Только не моя сестра. Она никогда не умела заботиться о себе. О ней всегда заботился я.
Стало быть, ответственный брат. Неплохо. В мире таких слишком мало. Или нету вообще.
– Послушайте, – сказал я. – Коль скоро ваша сестра дееспособна, вы не вправе вмешиваться и организовывать для нее защиту. Фактически вы оказываете ей медвежью услугу. Лучше пусть она сама решает.
Бобби наклонился вперед, облокотился о мой стол. Я не выдержал его дыхания и отодвинулся подальше. – Вы меня не слушаете, – вздохнул он. – Я сказал, моя сестра никогда не умела заботиться о себе. Не умела. Прошедшее время.
Я ждал, толком не зная, что будет дальше.
– Она умерла, – сказал Бобби Т. – Полгода назад.
Застать меня врасплох очень трудно, почти невозможно. Но Бобби Т. сумел. И от него не отмахнешься, он ведь не пьян и не под кайфом.
– Ваша сестра умерла? – осторожно переспросил я.
Бобби Т. кивнул, явно обрадованный, что я наконец-то понял.
– Тогда вы все-таки должны объяснить, зачем пришли сюда. Покойникам защитники не требуются.
– Моей сестре нужен защитник. – Голос у Бобби дрогнул. – Какая-то сволочь ложными обвинениями
Настал мой черед покачать головой.
Тщательно подбирая слова, я сказал:
– Бобби, вам надо обратиться в полицию. Я адвокат и расследованием преступлений не занимаюсь. Я…
Бобби треснул кулаком по столу, и я невольно подскочил.
– Да мне по барабану, чем вы там, по-вашему, занимаетесь. Послушайте-ка меня. Я уверен, вы поможете моей сестре. Потому и пришел. Вы же сами говорили, я слышал. По радио.
Я удивился:
– Вы слышали, как я говорил по радио, что хочу помочь вашей сестре?
– Вот именно, вы сказали, что любой адвокат мечтает о такой подзащитной, как она.
Мало-помалу до меня дошло, о чем он толкует. И кто его сестра.
– Вы – брат Сары Техас, – сказал я.
– Телль! Ее фамилия Телль!
Горячность в его голосе заставила меня отпрянуть. Он поспешно сменил тон, повторил:
– Вы сказали, что хотите помочь ей. Сказали по радио. Значит, вправду так думали.
Ах ты черт.
– Это было интервью по поводу актуальных уголовных преступлений. – Теперь я старался держаться дружелюбно. – Просто я неловко выразился. Глупо получилось. Дело вашей сестры было весьма необычным. Потому я и сказал, что это мечта любого юриста.
Я и сам толком не верил, что это правда.
Передо мной сидел брат женщины, которая созналась ни много ни мало в пяти убийствах, а потом, получив увольнительную, за день до суда сбежала от конвоя и покончила с собой.
– Я помню ваши слова, – сказал Бобби, – потому что слушал это интервью не один раз. Оно выложено в интернете. Да и справки о вас я навел. Вы умелый адвокат.
Надо же, каков льстец.
Умелым меня назвал.
С этим я, понятно, не мог не согласиться.
Умелый, но не настолько, чтобы воскрешать мертвых.
– Боюсь, вам придется примириться с реальностью. Вашу сестру обвиняли в очень тяжких преступлениях. И она созналась, Бобби. Глядя прямо в глаза дознавателю и прокурору, сказала, что всех этих людей убила именно она. Сначала двоих, когда работала няней в Техасе, в Штатах. Потом еще троих здесь, на родине, в Швеции. Улики были веские и остались таковыми. Вы уже ничего не можете для нее сделать.
Он долго молча смотрел на меня, потом наконец проговорил:
– Она лгала. Не убивала она этих людей. И у меня есть доказательства.
Я устало развел руками. И только затем сообразил, что следовало сказать с самого начала:
– Если у вас есть информация, указывающая на невиновность вашей сестры, вам надо идти в полицию. Немедля. Ведь это означает, что убийца кто-то другой и его необходимо остановить.
Когда я сержусь или нервничаю, ноздри у меня раздуваются. Как у коня. Люси сказала мне об этом чуть ли не сразу после знакомства и, если б видела меня сейчас, наверняка бы расхохоталась.
– Вы понимаете, о чем я говорю, Бобби? Вам надо идти в полицию.