Ловчие Удачи
Шрифт:
Феникс вцепился зубами в рукоять своего шабера и вместо вопля издал только глухой животный рык. С сухим щелчком кристаллы были помещены под пластины.
— Готово-с, — возвестил Часовщик, вытирая инструменты тряпкой от крови. Клацнули крепежи, и полукровка упал на пол, сжавшись в комок. Скиера подхватила его и прижала к груди, укутавшись вместе с ним в протянутое Филином покрывало.
За окном бушевала непогода. Карнаж дремал, прислонившись спиной к холодной стене возле окна. Скиера сидела подле него и согревалась горячим чаем из огромной фивландской кружки, прислушиваясь к тяжелому дыханию Феникса. Его
Ян продолжал что-то мастерить у верстака, нарушая своей возней тишину. Под потолком парили колечки ароматного дыма из трубки Филина. Дуэргар задумчиво курил, глядя на всполохи молний в небольшом оконце у печи, сотрясавшие запоздалым гулом стены, и изредка поглядывая на «ловца удачи».
— Скажите, Ян, давно он мучается с тем, что у него… на спине? — спросила полуэльфка.
— Не уверен-с. Филин привел его ко мне ещё подростком, — ответил Часовщик.
— Так вы оба знаете его с детства?
Гном и человек утвердительно кивнули:
— Не совсем так конечно, ну да ладно, — нехотя начал дуэргар, — как известно, в Ран’Дьяне живут те, кто обитал на Материке задолго до того, как явились переселенцы с Островов Восьми. Говорят, у тамошних жителей со временем вырастают крылья. Странствующие барды называли их сперва феями и вовсю слагали баллады о красоте и мудрости, но забывали упомянуть, сколько народу сгинуло в чертовых топях на южном берегу Лары, среди ядовитых туманов. А уж до легендарных долин, где, по слухам, растут деревья-исполины высотой до неба, и вовсе добралось всего пара исследователей. Вот из тех краёв и была мать Карнажа. От неё он унаследовал этот дар природы ран’дьянцам, но, к сожалению, получил сплошные мученья.
— Что-то мешало крыльям вырасти? Я спрашивала, но он никогда не рассказывал, — Скиера бросила на красноволосого косой взгляд, чтобы убедится, что он спит.
— А! Ты себе представила такие огромные два крыла белого пуха и перьев, как у ангелочков на феларских фресках!? — заулыбался Филин. — Или, может быть, как у бабочек на сильванийских гобеленах?! Не думаю, что ран’дьянцы умеют вить коконы.
— Зачем насмехаться? Я правда не знаю. Если они не похожи на крылья, к чему тогда их так называть? — насупилась полуэльфка.
— Потому что обладатель может летать. Вот почему, — заметил Ян.
— Но, как я слышал, развиться эти «крылья» могут только на землях Ран’Дьяна и больше нигде, — дуэргар развел руками. — Наверняка поэтому они стали проклятьем фей-изгнанников, и будут мучить носителя страшными болями весь период положенного им роста. И мало кто знает, сколько это будет продолжаться. Что ж поделаешь? Вот мы и решили подсобить бедняге. Ян сумел кристаллизовать
Лицо Скиеры исказила гримаса отвращения.
— Всё получилось как нельзя лучше, — поспешил вставить Ян, заметив выражение лица полуэльфки. Часовщик отложил в сторону готовое изделие, снял перчатки и вытер руки подвернувшейся тряпкой.
— Карнаж даже овладел некоторыми свойствами этих «крыльев», — продолжил мастер, извлекая из-за старого сундука початую бутылку рома. Это стало очевидно по характерному запаху, едва чпокнула пробка.
— Какими же? — не унималась Скиера.
Часовщик налил полную кружку и неторопливо осушил её:
— Я не знаю, что это за крылья такие и как они устроены-с, но, имея всего лишь зачатки, наш подопытный мог довольно резво и высоко прыгать. Старое его прозвище в гильдии, кстати, было Попрыгун. Но потом, когда он подрос, начались боли. Теперь такие вот прыжки равносильны тому, чтобы растеребить старую рану.
— Пришлось здорово исполосовать бедняге спину, чтобы сделать возможным внедрение кристаллов на те отростки, — Филин бросил на Карнажа сочувственный взгляд и пододвинул к Яну свой стакан. Мастер тут же наполнил. Дуэргар одним махом осушил. Часовщик налил ещё. Снова одним глотком опорожнив содержимое, Филин крякнул и вытер губы ладонью.
— Пора тебе уже спать, а то поздно, — посоветовал Скиере дуэргар, — А мы с тобой, Ян, давай помянем Галчонка.
После этих слов на лице Часовщика впервые за всё то время, что полуэльфка его наблюдала, появилось нечто похожее на эмоцию:
— Как?! Когда-с?
Филин было открыл рот, собираясь вкратце ответить на вопрос, но осекся, глянув на полуэльфку, и снова протянул Яну стакан, значительно кивнув.
Скиера плотнее укуталась в покрывало и не долго думая устроилась на плече Карнажа, пытаясь отогнать воспоминания о темном эльфе, умиравшем сегодня на холодных камнях тоннеля с распоротым животом. Сквозь подступающий сон, который всё никак не овладевал сознанием, взбаламученным увиденным, она слушала тихий разговор. Хотя собеседники и выждали немного, давая ей возможность заснуть.
— Кеарх из гильдии… Пырнул знатно, чертов живодер!
— Что к лекарю не снесли-с? Да не смотри ты так, я же про нашего говорю! — возмутился Ян.
— От трактира «У старой гарпии»? Он бы сто раз помер, прежде чем дотащили бы. И это если бы стража не повстречалась по пути.
— Совсем озверели. В гильдии уже своих режут-с. Точно говорят, надо собирать манатки и рвать когти из города. Вот заказы докончу и всё. Шабаш! И так многих знакомых умельцев половили-с да в Башню отправили. Что за времена настали, ей-ей?!
— Я вот тоже не думал, что с теплого угла сниматься придётся, — грустно отозвался Филин.
— Тебе-то чего? Ты же из гильдии давно ушёл-с. Все тихо мирно, чин-чином. Это твой Карнаж, звереныш, поубивал там порядком.
— А ты его не трогай! — повысил голос дуэргар. — Сам знаешь, как с ним дело было. Полукровка наш созрел, и крылья тоже зреть начали понемногу, вот крышу и сорвало. Ты вспомни, как он выл, когда по первой спину ему латали да кристаллы засовывали. Жуть! Зато потом в раз утихомирился.