Love Tour
Шрифт:
Все леди и джентльмены бурно зааплодировали ей в надежде, что это были последние слова её спича, но надеждам собравшихся не суждено было сбыться.
– Следите за моими руками! – прервала их овации Ульяна. – Я вижу, cari amici, что здесь собрались самые скандальные и эпатажные личности велгалита, чьи лица давно уже украшают школьные классы и библиотечные залы. Там, где раньше висели портреты Шевченко, Франко и Леси Украинки, теперь висят портреты Сержа, Тюхи и Кармы. Но мой портрет висит на самом видном месте.
Отсюда вывод, дорогие мои члены и вагины, более скандальной, чем
– Это потому, что они ещё не доросли до вашего уровня, – с сарказмом заметил сатир Юлий. – Мне кажется, вы специально пишете так витиевато, чтобы задавить их своим интеллектом.
– Да, – усмехнулась Ульяна, – я интеллектуальный сноб и не скрываю этого.
– Ну, не знаю, – пожала плечами Эвелина. – Я, например, ожидала от ваших «Философских исследований волынского секса» гораздо большего. Такое название заманчивое. Но я заснула на второй странице.
– Просто я очень не люблю такой знак препинания, как точка, – ответила ей Ульяна. – Для меня поставить точку – это табу, я своего рода волынская версия Молли Блум, но если её поток сознания простирался на сорок страниц, то в первой книге я довела эту безудержную лавину до 150, а во второй – до 830.
Поэтому одни критики называют мои романы "словесным поносом" недовольной жизнью женщины, а другие скабрёзно замечают, что если бы авторшу хоть раз хорошенько отымели, то она бы про «это» никогда не писала.
На самом деле, сексуальное удовлетворение я получаю только от мовы. Именно мова – герой моего романа! Вот такой нетрадиционный секс и является настоящим объектом моих философских исследований. И даже нынешний гетман Блазень, на которого я вылила не одну бочку дерьма, и то порекомендовал всем читать мой роман во время карантина.
– Вот ту толстую и нудную книгу? – не выдержал пан Тюха, который весьма скептично относился к творчеству порнографической писательницы, – где одно предложение на две страницы, и пока дочитаешь до конца, забываешь о том, что было вначале?
– Ваше мнение мне, если честно, до одного места! – мигом поставила его на место фурия. – Единственно, что меня волнует, неужели вам удалось дочитать эти две странички до конца?
– Пытался, если честно, – ответил Тюха, – но не смог. Это не по мне. Я, конечно, мазохист…но не до такой же степени. Я привык получать удовольствие от чтения, а не мучиться от каждой строчки.
– Можно подумать, вы сами что-то путное написали, – разозлилась Ульяна.
– У меня нет нудных книг, – живо парировал Тюха, – чего нельзя сказать о ваших…
– Я тоже когда-то пробовал вас читать, – поддержал его Серж, – и так увлёкся, что вскоре и сам стал писать очень длинные и мутные тексты в стиле африканских сказок: начинал за здравие, а заканчивал за упокой. Но после того, как меня стали упрекать, что читать меня стало невозможно, я понял, что пошёл не тем путём и переключился на написание песен с матюками.
– Честно говоря, я не осилила ни одной из твоих
– Теперь ваша очередь, Карма, – вновь прервала фурию Агния, видя, что начинается очередной срач.
Гарпия с гурией тотчас схватили Ульяну за руки, как та и предлагала им пять минут назад, и вновь образовали круг. Фурия, оставшись без поддерживающей её монолог жестикуляции, тотчас замолчала.
– И почему мы раньше этого не сделали? – вполголоса заметила гарпия и продолжила. – Ну, что, меня зовут Карма, и я совсем не параноичка. Хотя мне постоянно мерещатся ватники и ватницы-мутантки. Куда бы я не пошла, они повсюду преследуют меня. Я даже сбежала от них в Париж, но они и там меня нашли. Только приобрели иную форму.
– Какую? – спросила гурия Леся.
– Форму жёлтых жилетов. Видно, такая уж у меня карма.
– А откуда у вас такое необычное имя? – спросила наяда Эвелина.
– Так, сука, назвала меня мама в пику папе, который очень хотел назвать меня Кармен. Видимо, он хотел, чтобы я всю жизнь танцевала танго и фламенко. Но не так сталося, як гадалося. Назло ему я запела и стала фам фаталь.
– Кем? – не понял силен Влад, оттопырив ухо: ему послышалось фифа та.
– Femme fatale и enfante terrible велгалита, – разъяснила ему Карма, – кароче, раковой девачкой, которая с семи лет начала кропать свои мемуары и до сего дня, когда я уже стала матерью двух детей и двух собак, накатала уже семь томов. И хотя во всех моих воспоминаниях главная героиня описана, как ахуенная сучка, алкоголичка и наркоманка, от которой ничего, кроме мата, не услышишь, на самом деле, это вымышленный персонаж, который не имеет со мной ничего общего. Просто я очень откровенная и не скрываю того, что скрывают другие.
Больше того, – согнула она пальчики, показывая кавычки, – «за выдающийся вклад в деле воспитания подрастающего поколения «задранных юбок», я даже стала лауреатом премии «Золотой пузырь» наряду с такими мэтрами циничной литературы, как пан Ухович и пан Сорванец.
– Ты забыла упомянуть и меня в том числе, – поправил её пан Тюха.
– А меня дважды номинировали на эту премию, – с гордостью добавил панк-купидон Серж, – но я так ни разу её не получил.
– Кроме того, у меня есть ещё какая-то необузданная страсть к перемене мест. Видимо, в крови моей бродят гены хазар-кочевников, и все время дают о себе знать мои семитские черты. Не случайно, хазары назвали эти горы Карпатами. Ведь жаба на иврите звучит «карпада». Нет, совсем не зря я, как та жаба-путешественница, оказалась здесь. Я обожаю горы. Наверное, потому, что всё детство своё я провела в местечке Жабье, которое потом переименовали в Верховину. Там и живут сейчас мои родители. Благодаря им, а также спонсорству состоятельных бой-френдов, я уже объездила полмира, о чем рассказала во многих своих книгах.