Ловец душ
Шрифт:
— Прости мою грубость, техножрец, — сказал Астартес, вновь надевая шлем. — Мне надо слышать во всем этом грохоте.
Делтриан поклонился в ответ. Священный техосмотр должен быть громким согласно традиции. Эти звуки складывались в хвалу Богу-Машине.
— Капитан, — обратился Талос по воксу.
— Я уже не капитан. Говори, Ловец Душ.
— Равнины наши.
— Они станут отличной зоной высадки. Осада начнется на рассвете.
— Времени в обрез. Даже если мы возьмем город за неделю…
Талос замолчал. Малкарион знал обо всем не хуже его. До прибытия
— Псайкеры Абаддона все еще уверены в своих предсказаниях?
Талос фыркнул:
— Абаддон сам мне сказал, что в последнее время они слишком часто его подводят.
— Тогда почему он им доверяет?
Раздражение — и сомнение, как с чувством неловкости заметил Талос, — прорезалось в голосе Малкариона. Он пришел из той эпохи, когда легионы практически не терпели появления псайкеров в своих рядах. Подобных выродков либо изгоняли со службы, либо сурово натаскивали и держали в узде, не полагаясь на них в планировании боевых операций.
— Он работает с тем, что есть. К тому же астропаты флота подтверждают прогнозы.
— Крастиан тоже?
— Крастиан мертв, сэр. Убит шестьдесят лет назад. С тех пор у нас на борту нет астропата.
— Возможно, к лучшему. Псайкеры. Они мутанты и не заслуживают доверия.
— Астропаты на борту «Охотничьего предчувствия» согласны с псайкерами Абаддона. Имперские подкрепления еще в неделях пути отсюда.
— Хм.
— Как прошла ваша первая битва, сэр?
Малкарион уже несколько раз отвечал на этот вопрос. Сразу после возвращения на «Завет» ему принялись досаждать посетители: воины из разных отделений приходили выразить уважение и расспросить о ходе наземной операции.
— Великолепно, брат. Кровь, оросившая мой доспех… Восторг, порожденный гибелью множества врагов под огнем моей пушки и ударами кулака… Когда мы захватим этот мир во имя нашего отца, это станет величайшим триумфом.
Талос улыбнулся. Что-то слабо верится.
— А теперь скажите мне правду.
Сервиторы, работавшие над огромным корпусом Малкариона, замерли на секунду, когда дредноут издал протяжный скрип.
— Без радости. Без огня. Без жизни.
— Вы сердитесь на меня за то, что я разбудил вас?
— Если бы я сердился, брат, ты был бы уже покойником. Я стер бы тебя с лица земли так же, как стер этого презренного Чернеца Враала. Никогда его не любил.
— Его никто не любил.
— Я просто не понимаю, зачем я вам понадобился. Вот и все.
Талос некоторое время обдумывал ответ.
— Вы понимаете, какое впечатление производит на меня ваш голос, сэр? На всех нас? Как он колеблет воздух, подобно грому, и вырывается из вокса звуком победного горна?
— Я не глуп, мальчик. Я прекрасно вижу, как вдохновляет вас моя нынешняя форма. Но я мертв, Талос. Это правда, и только она имеет значение.
— Ночью мы добились достойной победы. Никто не погиб. Через три часа мы снова высадимся на планету. На рассвете крепость-фабрика падет.
— И я сделаю вид, что мне не все равно. Не беспокойся.
— Я слышал, как вы воодушевляли Девятый и
— Все, что я делал, — это безостановочно убивал и орал на врагов.
Из глубин дредноута донесся еще один скрипучий звук.
— Что это?
— Мой загрузчик боеприпасов, — солгал Малкарион.
На самом деле так звучал смех его нынешнего колоссального тела.
— А теперь обойдемся без формальностей, Ловец Душ.
— Я вполне бы мог обойтись без того, чтобы вы называли меня этим именем, сэр.
— И ты полагаешь, что я намерен считаться с твоими желаниями? Я Малкарион Возрожденный, а ты всего лишь апотекарий, вообразивший себя командиром.
— Очко в вашу пользу, — улыбнулся Талос.
— Достаточно пустой болтовни. Зачем ты здесь? Что тебя беспокоит?
— Я потерял свой болтер.
— Хм. Возьми мой.
— Возьми мой? — расхохотался Талос. — Так-то вы проявляете уважение к реликвиям легиона?
— Мне он явно больше не понадобится.
Боевая машина подняла и опустила стволы автопушки. Два сервитора, занятые их проверкой, издали тревожные сигналы ошибки.
— Извините, — вслух громыхнул дредноут.
Делтриан, скелетообразный и предупредительный, как всегда, поклонился:
— Все в порядке, господин.
— Отлично.
Малкарион снова перешел на вокс:
— Продолжай, Талос.
— У меня было видение, сэр.
— Вряд ли это способно меня удивить.
— Но оно отличается от других. Оно… ошибочно. По крайней мере отчасти. События происходят не так. С первой секунды, когда я пробудился, все в нем показалось мне сомнительным. Как будто кто-то нашептал мне во сне ложь. Узас из Первого Когтя, убивающий Кириона. И теперь, когда планета готова пасть, я начал сомневаться во всем остальном. Фаровен не погиб, хотя я видел его смерть.
— А ты уверен, что все эти события должны произойти на Крите?
— Был уверен, — признался Талос. — Теперь я даже не знаю, произойдут ли они вообще. Так много наших братьев поддалось порче, даже Кирион и Узас. Я боюсь, не распространилась ли их скверна и на меня. Возможно ли, что Губительные Силы замутили мое второе зрение?
— Сколько у тебя было припадков? Они случаются так же часто, как до моей смерти?
— Чаще. Они становятся все чаще.
— Хм. Может быть, Фаровен погибнет на Крите. Может, позже. Может, он погибнет не так, как ты видел, и ты напрасно тревожишься. Не припоминаю, чтобы ты столько ныл раньше.
— Ныл? Сэр…
— Даже видения примарха иногда были туманными. Смутными, по его выражению. Неясными. Какое у тебя право считать свои пророчества безошибочными, если даже второе зрение нашего генетического отца иногда подводило его?
— Погодите. Погодите.
Талос снизу вверх уставился на громадную машину. Поле визора окрасило крышку саркофага в кроваво-красный. Изображение живого Малкариона, сжимавшего три добытых в поединке шлема, молча смотрело на него.
— Сны нашего отца, — прошептал Талос, — иногда были неверны?