Ловец ласточек
Шрифт:
— Волнуешься?
— Нет, — я мотнула головой. — А должна?
Юлиан пожал плечами:
— Меня походы к врачам всегда заставляют нервничать.
Я промолчала. Взгляд бродил по салону. Да, пожалуй, я волновалась. Но это волнение было погребено глубоко под ворохом самых разнообразных чувств, разбираться с которыми у меня тогда не было ни сил, ни желания.
— Не переживай, — мягко сказал Юлиан. — Всё будет хорошо.
Напряжение, жгутом стягивавшее мою голову, чуть ослабло. С Юлианом всегда так. Удивительно, как легко он умел успокоить одной простой фразой, одной лишь интонацией
Он говорил, что с сентября, как начнётся учебный год, ему придётся почти всё время проводить в школе. «А значит до конца августа мы решим все твои проблемы». Страшно представить, что произошло бы со мной за эти пять дней, не будь Юлиана рядом. И какую бы выгоду я для него ни представляла, хотелось верить, что он помогал мне от чистого сердца.
Автомобиль остановился. Мы вышли на жаркое солнце, и меня тут же бросило в пот. Воздух был недвижим. Лишь едва заметно дрожал над асфальтом.
Просторный холл клиники встретил нас прохладой каменных стен. Я глубоко вдохнула. Привычно пахло лекарствами и спиртом, но с потолка не светили синеватые медицинские лампы. Нет, как и во всей Тьярне, здесь правил янтарь, и холл был залит тёплым, точно солнечным, светом. Из-за этого несоответствия то немногое, что осталось от моего волнения, отступило. Я проследовала за Юлианом в кабинет.
Доктор, полный лысоватый мужчина средних лет, поприветствовал нас широкой улыбкой и был очень добродушен, хотя, возможно, только в моём присутствии.
— Это честь для меня — оказать помощь страннице, — сказал он первым делом.
После недолгого осмотра и множества вопросов доктор удовлетворённо кивнул и расслабил лежащие на столе руки.
— Физически вы совершенно здоровы, — заключил он. — Никаких признаков травмы нет, и неврологических нарушений я у вас не наблюдаю. Из характера вашей амнезии очевидно, что она психогенная, и со временем память должна полностью восстановиться.
— Вы так в этом уверены.
— Странники часто забывают свой переход в наш мир. Насколько я могу судить, это довольно травмирующий опыт. Однако такая амнезия всегда временная.
— Но я ведь забыла не только переход, а ещё и всю подготовку к нему, — запротестовала я. — И разве это нормально, что моя личность полностью стёрлась? Так не бывает.
— Вы, как я погляжу, знаете об амнезиях больше меня? — нахмурился доктор, но быстро смягчился и покачал головой. Я пристыженно опустила глаза. — Вы правы, ваш случай необычен. Однако, уверен, время всё расставит по местам. Проявите терпение. В конце концов, наш мир полон магии. Хоть я и сомневаюсь, что она могла как-то повлиять на ваш мозг, пока что не будем полностью отметать такую возможность.
— Что вы имеете в виду? — Занервничав, я обернулась на Юлиана и заметила, как он напрягся.
— Ах, нет-нет, мне не стоило этого упоминать, — спохватился доктор, и губы его растянулись в извинительной улыбке. — Запамятовал, что со странниками такого не бывает.
— Но… — я направила на него недоумевающий взгляд, — всё-таки, о чём вы?
Доктор вздохнул.
— Магия, особенно в больших количествах, пагубно влияет на живые организмы. При контакте с живыми тканями она вызывает их минерализацию,
— Это хорошая новость, Марта, — подбодрил Юлиан и опустил ладонь мне на плечо. Её тепло успокаивало.
— Ещё, хочу заметить, ваши суждения о потере личности слишком преувеличены, на мой взгляд, — продолжил доктор. — Подумайте хорошенько, действительно ли вы не помните своих эмоций и чувств? Что насчёт детских воспоминаний?
Я напрягла память, и перед глазами вспыхнул яркий свет, слепящий меня через потолочное окно. Колыбель, маленькая, тянущаяся вверх ладошка. Конечно, я помнила чувства, связанные с этими образами, но затруднялась облечь их в слова. И тут же в памяти всплыли другие эпизоды из детства, живые, больше чем на половину наполненные эмоциями.
— Да, — сорвалось еле слышно с моих губ, — я помню.
— Вот видите? Спутанность ощущений касается только относительно недавних событий, верно? Учитывая, что вы забыли своё имя, предположу… Думаю, корень проблемы может крыться в тех забытых неделях до вашего перехода. — Доктор встал из-за стола и подошёл ко мне. Его глаза светились добротой. — Вам нужно восстановить душевное равновесие. Побольше гуляйте, выезжайте на природу. Сходите в церковь. Многие странники находят там утешение.
Я тупо смотрела на него, тщетно пытаясь собрать разбежавшиеся мысли. Юлиан легонько хлопнул меня по спине, подал руку, когда я поднялась со стула, и открыл передо мной дверь кабинета. Мы вышли в коридор, потом в холл и на улицу, но мне всё казалось, что я осталась где-то там, в узком пространстве дверного проёма, не решаясь сделать шаг ни наружу, ни внутрь.
— Как ты, Марта? Тебе полегчало?
Тёплый ветер задувал в окно, и я провела языком по высохшим губам. Мы проехали уже половину пути до дома, но Юлиан нарушил молчание только сейчас. Не хотел меня потревожить?
— Не знаю, — ответила я. — Кажется, я только больше запуталась.
— Об этом ты так напряжённо думала? О своей памяти?
— Вовсе нет.
Юлиан бросил на меня вопросительный взгляд, и я нехотя продолжила:
— Я думала о магии. Странная она у вас. Ни тебе заклинаний, ни зачарованных предметов. Всё здесь пугающе похоже на мой мир. Только вместо нефти — магия. Что она вообще такое?
— Никто не знает. Сколько учёные ни бьются, они не могут понять её природу. Но нам хорошо известно, как она вредит живым существам и какие свойства придаёт минералам, которые питает. Может быть, наши технологии и одинаковые, но простроены совершенно по-разному, если я, конечно, не ошибаюсь. Подозреваю, ваши автомобильные двигатели не имеют кварцево-гематитового ядра.
— Внутри наших двигателей сгорает топливо. А магия ведь не горит?
— Зато горит всё остальное, — усмехнулся Юлиан. — Когда люди ещё не умели добывать магию в таких количествах, как сейчас, они активно пользовались огнём. Но те времена давно прошли.