Ловец сбежавших невест
Шрифт:
За свой страх, за невероятную опасность Генри, обычно такой мягкосердечный и добродушный, сурово спросил с карлика-вампира, как следует встряхнув его за шкирку.
– Это что ж такое, - шипел он злобно, показывая вампирские клыки.
– Нет ничего святого в твоей прогнившей, старой душонке?! Я вижу - ты точно знал, что в этом чемодане! Ты охотился за ним? Ты знал, что демон разгуливает на свободе, и молчал?! Ни слова ни Князю, ни… ни единой живой душе?! Зачем ты полез сюда? Рассчитывал забрать артефакты, забиться в щель поглубже и отсидеться, пока демон растаскивает
– А фы фы инафе постуфил?
– прошепелявил карлик с ненавистью.
– Я никогда не опустился бы до воровства!
– прогремел Генри гневно, величественно и грозно, потрясая мелкого мошенника, как рваную тряпку.
– Ну, яфно-поняфно, - согласился карлик, явно издеваясь над Генри.
– Благорофные гофпода не форуют! Они тофко офманыфаюф. Обефяют флуфить ферой и прафдой, а фами фбегают!
– Молчи!
– страшным голосом рыкнул вампир-Генри.
– Или я тебе шею сверну! Твои мысли касательно моего поведения никому не интересны! Поэтому отвечать будешь только на те вопросы, что я задам! Ясно?! Итак, я не спрашиваю, зачем ты собирался украсть эти амулеты. Это очевидно и так. Ты собирался отобрать себе самые сильные, а остальные продать, когда демон заявил бы о себе. Вопрос в другом: как ты, могильный ты червяк, узнал о том, что они тут есть?! Как ты узнал о чемодане?
Генри очень злился; видно было, что он жаждет выколотить своей осиновой тростью бессмертную душу из тела противного вампира. И уже даже прицеливается ею по тощей заднице брыкающегося пленника. Пара хороших ударов - и вампир в его руках рассыплется в прах, кожа высохнет, как старый пергамент, и кости рассыплются по полу.
– Ай, ай, я фсе фкафу!
– заверещал он, увидев в руке у Генри знакомую уже осиновую трость.
– Ты следил за Офелией, за этим монстром?! Откуда ты узнал, что у нее есть это сокровище?
– Так я фе флуфу у нее! Флуфу!
– Что он говорит?
– переспросила я раздраженно.
– Он говорит, что работает на нее, - перевел Генри.
– Я каффир!
– Он ее кассир. Продает за гроши ее подделки. О, вот это поворот! А Князь знает о твоих подработках на стороне?
– А фто Княфю за дело до моиф пофработок?
– окрысился карлик.
– Он фанят только фобой, ты фе знаефь! Он и лифней крофью не пофелицца! А я хофю жить! И жить хорофо! Пофему бы мне не пофработать?
– Я не могу это слушать!
– вспылила я. Мне казалось, что у этого мерзкого Карла помимо его переломанных зубов во рту словно гладкий камешек был. И он перекатывал его языком туда-сюда, чтобы мы не заметили.
Стоп, что?
Камешек?
Идеально круглый, гладенький, отполированный искусным ювелиром, крепкий и красный, как язык противного вампира.
– Генри, у него еще какой-то амулет!
– закричала я, тыча в сторону карлика пальцем.
– Во рту, Генри!
Генри нахмурился. Карлик успел сжать губы, но и Генри успел заметить кровавый блеск камешка.
– Дай сюда сейчас же, - произнес он, поднося свою красивую, холеную ладонь к слюнявому рту Карла. То сжал губы и надул
– Сейчас же! Не заставляй меня делать то, чего я не хочу! Ты же знаешь, я не люблю насилия. Но ради королевства и безопасности я пойду на все.
– Дайте ему хороший подзатыльник, Генри, - язвительно произнесла я.
– Дай сюда!
– Фет!
– Ах, так… Энди, отвернитесь. Тут сцена не для дамских глаз!
Я молча повиновалась, хотя, кажется, сама была бы не прочь как следует врезать этому карлику.
Сначала за моей спиной слышалась какая-то возня и визг, словно Генри мучил собаку, а потом карлик вдруг завопил не своим голосом, и, обернувшись, я в ужасе увидела, что Генри с несвойственной ему жестокостью просто вывернул вампиру челюсть.
– А-а-а!
– верещал маленький мерзавец. Его рот был разинут до ушей и не закрывался, глазки сверкали злобой и страхом. А на испачканной его слюнями ладони Генри лежал великолепный алый гранат, волшебный камень, в чьей зловещей багровой мгле что-то шевелилось, двигалось и плавало какое-то изображение, страшный облик…
У меня голова закружилась, когда в камне мне почудилось изображение разломанного спелого граната, с блестящими глянцевыми зернами, таким манящими и наверняка вкусными…и ядовитыми.
– Демонова кровь!
– выдохнул Генри, бледнея так, будто душа его еще вчера отлетела к небесам.
– Я глупец! Этот мерзавец, этот подхалим и прохвост - он не Офелии служит, и даже не Князю Полуночи! Он служит всем - и только Демону! Всем успевает поклониться, всюду подслушать и пронюхать, чтобы потом пересказать своему хозяину из преисподней!
– Что?!
– испуганно повторяла я, зачарованная страшными видениями роскошного отравленного плода.
– Что!?
– Он наверняка за Офелией следил!
– прогремел Генри гневно, зажимая в руке камень - знак принадлежности к свите Демона.
– Да и за нами тоже! Не забывайте, Энди - нас здесь быть не должно! Этот мерзавец собрался дождаться удобного момента, выкрасть артефакты и отнести их - нет, не продать!
– своему хозяину! Не для Офелии же он старался, прихватив с собой этот знак, - Генри покрутил алым камнем перед ненавидящими глазками карлика.
– Нет, он собирался потом прямиком в логово своего хозяина, так?
Карлик ответил злым мычанием и получил хорошую зуботычину от Генри, отчего его нижняя челюсть лязгнула и вернулась на прежнее место.
– Добродетельный Генрих, - с ненавистью прошипел карлик, с остервенением пытаясь выбраться из пут, коими Генри его опутал как бабочку - коконом. Надо же! От вывиха челюсти, который устроил ему Генри, у него и дикция исправилась! Генри впору бы открыть свой логопедический кабинет! «Пара затрещин - и вы оратор, искуснее Цицерона!» - Глупый, наивный идеалист! Ты думаешь, что сможешь победить? Думаешь, сможешь переломить все через колено? О, это у вас семейное - глупость, упрямство и гордыня! Да только ты никогда не найдешь дом моего хозяина! А значит, и удар нанести не сможешь!