Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели
Шрифт:
Под такой одеждой можно спрятать любое количество оружия, только оно сейчас было не нужно. Пистолеты, как необходимая часть экипировки светского человека, вроде носового платка, — и достаточно. Сэр Артур Конан-Дойль, правда, писал, что приличный нож и кастет в трущобах Лондона джентльмену необходимы. Кто же будет спорить с таким авторитетом?
…Субинтендента Гэвеллена пришлось немного подождать в глухой тени примыкающего к причалам кирпичного забора. Наконец его смена закончилась. Неизвестно, как и о чем с ним разговаривал начальник таможенного пункта Хикс, но шел он в сторону стоянки
Андрей с Шульгиным бесшумно выступили из темноты, заломили ему руки за спину, зажали рот и, подхватив под колени, утащили в заранее подготовленное место, где никто не помешает. Регулярная патрульно-постовая служба здесь отсутствует, ОМОНы тоже. Не придумали еще, уж больно жизнь спокойная. В стране, где триста лет детей публично казнили за украденную булку, кое-какие признаки законопослушности сохранялись.
Клиента прежде всего надо ошеломить, заморочить ему голову, а уже потом спрашивать, о чем нужно.
Шульгин светил таможеннику в глаза ярким электрическим фонарем, Новиков покачивал в луче сверкающим клинком до бритвенной остроты отточенной финки.
— Кто? Чего вы от меня хотите?.. — задыхался от страха и пережатой гортани Гэвеллен.
Сначала с ним поговорили на не имеющие отношения к делу темы. С хорошим произношением обитателей лондонских доков, мало соотносящимся с нормальным английским языком, Андрей потребовал ответить, сколько мзды взяли с последних партий контрабанды, пришедшей на таких и таких судах (информация из свежих газет), и почему не получил своей доли какой-то наскоро придуманный Билли Пью.
Насмерть перепуганный субинтендент, когда получил возможность говорить, одышливо оправдывался тем, что все вопросы решает через мистера Хикса с господином Блэкферном, и если достопочтенный мистер Пью имеет претензии, то сам он, Гэвеллен, не имеет к этому ни малейшего отношения.
— Вот, у меня в карманах фунт и три шиллинга. Это все. Заберите…
И тут же, как только дыхание восстановилось и мысли пришли, в его тоне прорезались другие нотки.
— А по делу так не говорят. Вам понятно? Блэкферн десять лет держит эти доки, с ним и попробуйте… Зарежете вы меня или нет — никакой разницы. Для настоящих дел. Но обменять фунт с мелочью на веревку — плохая сделка, парни… До завтра едва ли доживете…
— Ох и напугал… — с издевкой просипел Новиков, по лицу которого Сашка как бы случайно несколько раз скользнул лучом фонаря. Два жутких шрама, нанесенных коллодием, придавали Андрею демонический вид. — Был Блэкферн, станет Пью, понятно? Кто успеет перебежать на правильную сторону, окажется в выгоде…
Москва начала девяностых ХХ века отличалась от Лондона конца девяностых XIX лишь формой ведения подобных дел, никак не сутью. Характеры персонажей оставались прежними.
— Парни, можно, я сяду? — попросил таможенник. — И глоток виски. После станем говорить нормально…
Почувствовал ситуацию, что называется. Так ведь другие, не умеющие чувствовать, и не выживали. Что его собираются убивать всерьез, он вообразить не мог, здесь так дела не делались. С русскими бандитами конца другого века ему встречаться не приходилось.
Однако только на психологических приемах, среди которых блестящий нож был элементом вроде молоточка невропатолога, Гэвеллен раскололся.
— Может быть, это подруга мастера Пью, ты не подумал? А если бы у нее там были бриллианты насыпью? Кто тебе поручил — ответь, сволочь. Скажешь — получишь целых десять фунтов и будешь работать только на Пью. Нет — тебя найдут очень не скоро. А если найдут — мало кто докажет, что это ты.
Терять таможеннику было нечего, кроме жизни, которая утекала прямо на глазах. Судя по взгляду говорившего с ним человека.
Гэвеллен, внезапно испытав настоящий предсмертный ужас, признался, что буквально за полчаса до швартовки «Призрака» к нему в конторку зашел довольно прилично одетый господин. Поговорил о том, о сем, как это обычно делается перед изложением заказа, вручил пять фунтов в качестве задатка и крайне вежливо попросил обратить самое пристальное внимание на личные вещи пассажирок…
— Именно пассажирок?
— Именно. Джентльмены его не интересовали. Он описал внешность дам, которые наверняка будут пытаться вынести с яхты очень серьезную контрабанду. Довольно приблизительно описал. Главная примета — высокие, стройные, очень красивые, с необычно волевыми лицами. Не похожие на обыкновенных женщин…
Новиков подумал, что наводка точная. Если здешняя Сильвия узнала от информатора, что в Темзу вошла яхта под вымпелом одного из координаторов, который вряд ли появился на «чужой» территории лично, без предварительного согласования, что она вообразила первым делом?
Правильно, как у Гоголя: «К нам прибыл ревизор». Инкогнито и с особыми полномочиями.
Отчего бы не проверить предварительно, кто и зачем? Чужими руками, естественно, никак не расшифровывая личное участие. Что коллеги-резиденты не дураки — подразумевается, а попробуй докажи такой вот эксцесс! Если играем на уровне Шаров и блок-универсалов — одно дело, а если в людском обличье и по их принципам — так и реакция точнехонько в стиль. От нашего стола — вашему столу.
То, что это будет дама, — почти гарантированно, если руководствоваться существующей пропорцией среди действующей агентуры. С внешностью тоже ясно. Но что Сильвия-1 рассчитывала найти и как инцидент использовать?
— Одну я проверил, вторую — не успел. Не мог я не выполнить прямого приказа старшего. Если бы раньше договорились…
Делая вид, что ему не очень интересен этот случай, просто уточняет некоторые подробности, чтобы не оставалось ничего непроясненного, Шульгин спросил:
— Ну и что у вас считается серьезной контрабандой, которую можно пронести в женской сумке?
— Вы может быть не знаете, но из музея принца Уэльского в Бомбее месяц назад украдена крупная партия драгоценных камней, предметов старины, стоящих сумасшедших денег. Об этом не было в газетах, но по подводному телеграфу сообщения получили все, кого это касается. Господин, который говорил со мной, дал понять, что похищенное везет одна из дам с этой яхты. Как раз из Бомбея. Господин сказал, что премия составляет десять тысяч фунтов. Я ее получу и поделюсь, с кем скажут.