Ловушка безмолвия

Фритти Барбара

— Да, для давних жильцов. Оно рядом с церковью. Мы проходили мимо него каждое воскресенье. Джейк говорил мне, что, если я буду плохо себя вести, явятся призраки и схватят меня.

Кэтрин улыбнулась.

— Добрый старший брат.

— Это было до того, как он узнал, что я действительно плохой ребенок.

— Ты не плохой. Твой отец ненавидел тебя по причинам, которые не имели к тебе никакого отношения. Все это никогда не касалось тебя. Дело было в них — твоих родителях, их испорченных отношениях.

— Неважно.

Я просто хочу найти ее могилу. Хочу увидеть ее имя, высеченное на камне. Только тогда я поверю, что ее нет в живых. В противном случае все это может быть частью его плана пытать меня.

Дилан не думал, что так было на самом деле, но он должен убедиться в каждом выясненном факте. И, честно говоря, легче сосредоточиться на фактах, чем на чувствах, бурлящих внутри него. Он разберется с ними позже.

Когда они покинули дом и вышли на улицу, Дилан остановился, пытаясь вспомнить, в какой стороне находится кладбище. «Вниз по улице направо», — подумал он.

— Можно дойти пешком. Здесь недалеко. Всего пара кварталов.

Он думал, что это будет легкая прогулка, но каждый шаг возвращал его назад во времени. Он вспомнил потрескавшийся тротуар, где упал и сломал мизинец, кусты, за которыми прятался в сумерках, когда играл с детьми в прятки. Вспомнил, как учился кататься на велосипеде, снижая скорость, когда приближался к лужайке перед домом в конце квартала.

На острове было мало правил. Все знали друг друга, оставляли двери не запертыми, делили вместе трапезу. Дети сбивались в буйную компанию. Дилан задавался вопросом, царила ли здесь все та же идиллия и сплоченность, или власть захватили арендаторы, превратив остров, скорее в туристический центр, чем в настоящий семейный район.

— По возвращении, я хочу поговорить с кем-нибудь из соседей, — сказал он. — Вдруг кто-то помнит маму и знает больше о том, что с ней произошло на самом деле.

— Она умерла, Дилан. Вот что с ней произошло на самом деле.

Он нахмурился из-за ее прагматичного отношения.

— Эй, я думал, ты будешь немного более сострадательной.

— Я сострадательна, но ты не можешь делать из всего тайну.

— Я этого не делаю. Возможно, отец приехал сюда и утопил ее. Ты считаешь это безумием?

— Наверное, нет. Мне просто кажется, что ты сосредотачиваешься на том, как она умерла, а не на том факте, что она никогда не вернется. Это должно тебя беспокоить.

— Я же говорил тебе, что смирился с этим давным-давно.

Очевидно, она ему не поверила, но промолчала. Дилан не лгал, но и не говорил всей правды. Если он даст себе минуту подумать о том, что она мертва, то потеряет концентрацию, так что он не собирался размышлять об этом, во всяком случае, не сейчас.

Кладбище появилось быстро. Оно тянулось на целый квартал. Надгробия стояли аккуратными рядами на небольшом возвышении. Уединенное место окружали деревья, было тихо, если не считать

пения птиц.

Дилан двигался по рядам, изучая имена, на самом деле, не узнавая ни одного, хотя некоторые казались смутно знакомыми. Наконец, на вершине холма он нашел ее могилу, имя его матери, выбитое на простом сером камне, «Оливия Сандерс», и даты ее жизни. Больше никаких надписей. Ни «любящая мать», ни «любящая жена». Ее хоронил отец? Он вообще пришел на похороны? Или это сделали незнакомые люди?

Наконец, это дошло до него.

Его мама умерла.

Он больше никогда ее не увидит. У него никогда не будет шанса поговорить с ней, услышать ее версию событий.

Ноги Дилана ослабли. Его трясло, бросало в жар.

Рука Кэтрин скользнула в его руку. Он крепко сжал ее, чувствуя, что может упасть. Он думал, что справится с этим, но, очевидно, ошибался. Наконец, головокружение прошло. Дилан сделал несколько глубоких вдохов, а затем отпустил руку девушки, смущенный своей эмоциональной реакцией.

— Мне нужна минута, — хрипло сказал он. — Наедине. Ты не возражаешь?

— Дилан, испытывать чувства — это нормально.

— Просто подожди меня в конце дороги.

— Хорошо. Оставайся здесь столько, сколько тебе нужно.

Он не знал, почему отослал Кэтрин прочь. Как только она ушла, он явственно ощутил ее отсутствие. Теперь остались только он и его мать, никакого буфера между ними. Дилан чувствовал, что должен что-то сказать, но что? Обычно он хорошо подыскивал нужные слова, но в данный момент у него их не было. Он не знал, что и думать. Столько лет он жил, веря, что она бросила его. От такого трудно избавиться. Он даже не знал, должен ли отпустить это. Она ушла. Вопрос был только в том, вернулась бы она или нет. А сейчас, как он сказал Кэтрин, они об этом никогда не узнают.

Прошло еще несколько минут, прежде чем Дилан обрел дар речи.

— Прости, — пробормотал он. — Ты этого не заслужила. Ты не заслуживала его, как и я.

Он глубоко вздохнул.

— Я винил тебя во всем плохом, но, оказалось, ты тоже была жертвой. Ты не вернулась, но я буду верить, что ты хотела это сделать, и что будь у тебя больше времени, ты бы это сделала.

Дилан снова замолчал, уставившись на ее имя на камне. Он опустился на колени рядом с могилой, его последние слова были произнесены едва слышным шепотом.

— Я прощаю тебя, мама.

Он почувствовал, как с его плеч соскользнуло бремя, когда он, наконец, отпустил всю ненависть, горечь, ярость, которые испытывал к ней. Он все еще питал эти чувства к отцу, но ее он мог простить. Уже давно пора двигаться дальше. И кто он такой, чтобы судить ее за действия, которые она совершила столько лет назад? Она была одинокой, несчастной женщиной. Он надеялся, что она нашла хоть какую-то радость в своем романе, но определенно заплатила за него высокую цену.