Ловушка для адвоката
Шрифт:
— И вы рассказали нам об убийстве совсем не то, что рассказываете сегодня, верно?
— Ну я же сказал, что не помню точно. Я наркоман, сэр, и много всякого говорю, а потом забываю. Помню только, что та женщина обещала поселить меня на время процесса в хороший отель, а у меня тогда как раз не хватало денег на жилье… вот я и рассказал все, как она научила.
Босх в восторге ударил себя по ляжке. С защитой было покончено. Он взглянул на обвиняемого — тот, видимо, почувствовал и обернулся. В глазах Джессапа
Босх чуть подался вперед и выразительно провел большим пальцем по горлу. Джессап отвернулся.
39
Четверг, 8 апреля, 11:30.
Я не раз испытывал радость в зале суда. Стоял рядом с человеком, которому добыл свободу собственными руками, с дрожью в сердце ощущал свою правоту, выступая перед присяжными, безжалостно сокрушал лжецов, корчившихся на свидетельском месте, — из-за таких моментов я и люблю свою профессию. Однако ни один из них не мог сравниться с тем, что я испытал, когда защита Джейсона Джессапа расползлась по швам на моих глазах.
Когда Эдди Роман позорно дезертировал, моя бывшая жена и второй обвинитель в порыве чувств сжала мне плечо почти до боли, и ее легко было понять. И без того слабая версия обвинения рассыпалась на глазах, присяжные поняли, что вся стратегия Ройса построена на намеренной лжи. В суде такого не прощают. Мы победили, и это знали все — от судьи Брайтман до последнего зеваки в задних рядах. Джессапа вновь ждала тюремная камера.
Я обернулся и кивнул Босху. В конце концов, идея с «немым свидетелем» принадлежала ему. Я видел всем понятный жест Гарри, видел и глаза Джессапа.
Однако заседание еще не закончилось.
— Мистер Ройс, — произнесла Брайтман, — вы будете продолжать?
— Одну минуту, ваша честь…
Над вопросом судьи и в самом деле следовало поразмыслить. В сложившейся ситуации Ройс мог либо списать потери и прекратить допрос, либо ходатайствовать о признании Романа предубежденным свидетелем, дающим показания в пользу противной стороны. Хотя последнее едва ли полезно для профессиональной репутации, однако дает некоторую свободу, позволяя задавать более изощренные вопросы с целью выяснить, почему свидетель вдруг изменил показания. С другой стороны, здесь имелась определенная опасность, поскольку Ройс не включил ожидаемые показания в материалы для обмена сведениями.
— Мистер Ройс, — прикрикнула Брайтман, — наше время не резиновое! Задавайте вопрос, или я передаю слово обвинителю для перекрестного допроса.
Ройс мрачно кивнул, принимая решение.
— Прошу прощения, ваша честь. У защиты больше нет вопросов.
Он понуро побрел к своему столу, где ждал не менее подавленный клиент. Я встал и пошел к трибуне, не дожидаясь приглашения судьи.
—
— Нет, не говорила. Меня научили это сказать.
— Кто научил?
— Защитники — женщина-следователь и Ройс.
— Вам что-нибудь обещали за это, кроме номера в отеле?
— Они сказали, что позаботятся обо мне. Сказали, что тут большие деньги…
— Протестую! — выкрикнул Ройс, вскакивая на ноги. — Ваша честь, свидетель явно враждебен и придумывает…
— Он ваш свидетель, мистер Ройс! — прервала Брайтман. — Пускай отвечает.
Роман продолжал:
— Они сказали, что тут большие деньги на кону, мол, на всех хватит.
Джессап с Ройсом не поднимали глаз. Однако излишнее злорадство могло покоробить присяжных, и я перешел к более важному:
— Так что именно рассказывала Сара об убийстве сестры?
— Я уже говорил: она пряталась и видела, как чужой человек схватил ее сестру.
— Она говорила, что опознала не того человека?
— Нет.
— Говорила, что полицейский подсказал ей, кого опознать?
— Нет.
— Говорила, что в убийстве сестры обвинили невиновного?
— Нет.
— Спасибо, больше вопросов нет.
Вернувшись на место, я взглянул на часы. До обеда оставалось двадцать минут, и судья предложила Ройсу вызвать следующего свидетеля, которым оказалась следователь Карен Ревелл. Я знал, чт о последует, и приготовился к отпору.
Карен Ревелл была мужеподобного вида, в куртке и брюках. Суровые черты лица выдавали бывшего агента полиции. Ройс сразу перешел к делу, торопясь хоть немного восполнить потери:
— Где вы работаете, мисс Ревелл?
— Я частный следователь в юридической фирме «Адвокатская контора Ройса».
— То есть вы работаете у меня?
— Совершенно верно.
— Вы разговаривали второго марта этого года с неким Эдвардом Романом?
— Да.
— Что он сказал вам?
Я встал и заявил протест, попросив обсудить мои возражения на судейском совещании в присутствии сторон.
— Хорошо, подойдите, — сказала Брайтман.
Мы с Мэгги и Ройсом приблизились к судейскому креслу. Разговор шел тихий, чтобы не слышали присяжные.
— Прежде всего, — начал я, — свидетель может дать показания по рассматриваемому делу лишь с чужих слов, но главное — мистер Ройс с помощью этих показаний пытается опорочить другого своего свидетеля, и кто-то из этих двоих лжет под присягой — перед нами подкуп и лжесвидетельство!
— Решительно протестую против подобных оскорблений в мой адрес, — набычился Ройс. — Подкуп и лжесвидетельство? Я занимаюсь юридической практикой более…