Ловушка для блондинов
Шрифт:
Я села в кровати, прокашлялась и машинально потрогала шишку на лбу. Голова трещала как после попойки, шишка на ощупь была больше самого черепа.
— Я его в больницу послала, лежачих дактилоскопировать Коростелева, моего потерпевшего и вчерашнего злодея, — наконец, собравшись с мыслями, ответила я.
— А как ты думаешь, сколько времени на это надо? — меланхолично спросил Ромашкин.
— А сколько сейчас?
— Да, головушку-то тебе отшибло, — посочувствовал Слава. — Седьмой час утра пошел. Извини, если разбудил.
—
— В том-то и дело. Собственно, сам Фужер никому не нужен, просто набор пальцевый тут с фонарями ищут, дежурной группе понадобился.
— Даже не знаю, что тебе сказать, — трогая свою шишку на лбу, я вдруг испугалась, что наш задержанный злодей вчера зверски убил опера Кужерова вместе с охраной и закопал в больничном саду. — Слава, а в больнице все в порядке? Вы с охраной связь поддерживаете?
— Конечно. Там все спокойно. Постовые говорят, что опер приходил около восьми, оттуда пошел дактилоскопировать потерпевшего.
— Ничего не понимаю. Слава, если Фужер найдется, позвони, ладно?
— Ладно, будем искать.
Положив телефонную трубку, я обнаружила в постели рядом с собой доктора Стеценко, правда, под отдельным одеялом, как и подобает порядочному доктору, изнуренному оказанием пациентке медицинской помощи ночь напролет.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, обозревая с подушки мое телесное повреждение.
— Нормально. Сашка, Кужеров куда-то пропал. Из больницы не вернулся. Ничего не понимаю.
— Ну и чего ты не понимаешь? — Он лег на бок, подсунул ладонь под щеку и залюбовался моей травмированной физиономией.
— Не понимаю, куда он делся?
— А чего тут понимать? У него вчера на лице было написано, что душа горит и просит продолжения банкета.
— Ты намекаешь, что он вместо больницы пошел в рюмочную?
— Почему? Тебе же сказали, что он дошел до больницы.
— Значит, после больницы пошел напился?
Я расстроилась. Мне сразу представилось, что Кужеров, напившись, потерял набор для дактилоскопирования, а заодно полученные отпечатки, ксиву и пистолет.
— Ну уж это не закажешь. Он большой мальчик.
Раздосадованная, я отбросила одеяло и накинула халат.
— Маша, — робко позвал Александр, не меняя позы, — ты извини, я вчера тут прилег рядом с тобой и заснул нечаянно. Я себе ничего не позволял, правда.
Я не удержалась и хмыкнула при мысли о том, что мы со Стеценко вполне целомудренно провели ночь в одной постели; в той самой, которая в свое время чуть не развалилась от наших жарких объятий. А тут — “ничего себе не позволял”…
— На сколько тебе поставить будильник?
Сашка тут же сел в постели:
— Не надо будильника, я уже встаю.
— Еще рано, двадцать минут седьмого.
— А я тебе завтрак приготовлю…
— Саша… — я присела на край кровати, — а почему ты говоришь со мной таким заискивающим тоном? Это тебе не идет.
Сашка помолчал, потом сказал:
—
Не ответив, я встала и ушла в ванную.
Умываясь и причесываясь, я анализировала свои ощущения и не могла сосредоточиться. Когда мы сели за стол, я спросила Сашку, знает ли он про моего итальянского жениха? Он кивнул с серьезным видом. Закипел электрический чайник. Сашка вскочил и стал наливать мне чай. Я с упорством маньяка продолжала начатую тему. Стоя сзади меня и наливая чай, Сашка тихонько поцеловал меня в затылок.
— Ничего, что ты целуешь чужую невесту? — спросила я, замерев под его губами.
— Давненько я не целовал чужих невест, — прошептал он мне на ухо, поскольку именно в этот момент на кухню прибрел заспанный Хрюндик в смешных трусах с расцветкой британского флага. Мы с Сашкой сделали вид, что ничего более интимного, чем совместное кипячение чайника, между нами не происходит, но Хрюндика на кривой козе не объедешь.
— Целуетесь? — спросил он, зевая во весь рот. — Саша, можешь не отскакивать от мамы, я все равно сейчас в туалет пойду…
Но поскольку ребенок проснулся, обсуждать своих женихов и чужих невест было уже неприлично. Получился вполне семейный завтрак, как в старые добрые времена. Только я знала по опыту, что, выйдя со мной вместе на улицу, Стеценко исчезнет на неделю, не будет ни звонить, ни приезжать, и все нежные чувства, которые я к нему сейчас испытываю, без подогрева превратятся в пыль и досаду, под знаком “не больно-то и хотелось”.
Удивительно, как он умудряется делать все с точностью до наоборот. Может, ему кто-то недалекий насоветовал именно такую линию поведения: мол, не появляйся несколько дней, уйди в подполье, она сначала будет просто скучать, а потом вообще сгорит от желания… Перебесится и сама упадет в твои объятия, как зрелый финик. Но сам-то он прожил со мной несколько лет, уж должен немножко разбираться в том, как и на что я буду реагировать. Удивляюсь, как он находит момент скрыться в подполье именно тогда, когда я и в самом деле готова упасть ему на грудь и признаться, что не могу без него. А появляется он аккурат в ту секунду, когда я весьма убедительно себе доказала, что я без него могу и так даже лучше.
Придя в прокуратуру ни свет ни заря, я чуть не споткнулась о мирно спящего возле моего кабинета Кужерова. Но проснулся он ровно за мгновение до того, как я решила потрясти его за плечо. И поднял на меня совершенно осмысленные глаза.
— Ты где был, чудовище? — гаркнула я ему в ухо.
— Пиво пил, — искренне ответил он, совершенно не ассоциируя свой ответ с рекламой пива.
— А отпечатки взял?
— Обижаешь, начальник. — Сергей полез за пазуху и долго там шарил, пока не вытащил какой-то смятый листочек. Он расправил его, поднес к лицу, зачем-то понюхал, после чего протянул мне: — На.