Ловушка для блондинов
Шрифт:
— Какие брюки? — издевался над нами молодой сутулый фельдшер. — Может, вам еще сказать про рисунок на трусах? Да у нас после этого Коростелева шестнадцать вызовов. Вы что думаете, мы всем пуговицы пересчитываем?
— Но когда вы вошли в парадную и увидели потерпевшего, вам ничего в глаза не бросилось? — не сдавалась я.
— Бросилось, — иронично ответил врач, — рана на голове. Мы на нее в основном внимание обращали, как это ни странно…
Несолоно хлебавши, мы отправились в обратный путь.
В парадной, откуда был доставлен в больницу несчастный Коростелев, нас ждал приятный сюрприз
…От жизни ничего не ожидающий,
я клизмой раздражаю нерв блуждающий…
3
Здесь и далее стихи начальника Центральной судебно-медицинской лаборатории Министерства обороны РФ полковника В. В. Колкутина.
— Привет, — обернулся Стеценко на звук наших шагов. И широко улыбнулся.
— Привет, — ответила я без выражения.
Когда-то я не могла спокойно находиться в одном здании ГУВД со своим бывшим сожителем, не то что на одном месте происшествия, потом перегорела, уже не ёкало так сердце при звуке его голоса. Но моя дурацкая натура продолжала играть со мной глупые шутки: ну, балдею я от мужиков при мужском деле. Самый невзрачный и ничего не значащий может вскружить мне голову, стоит мне увидеть, как он первоклассно делает свою работу. Вот и теперь, как только Стеценко посерьезнел и, достав все необходимое из экспертной сумки, деловито занялся смывами и соскобами с пола, я в который раз убедилась, что никто больше в этом мире мне не нужен так, как он.
— Оп-па! Подержи-ка. — Сидевший на корточках Стеценко протягивал мне конвертик с соскобом кровавого следа.
Я подхватила конвертик, и он принялся за следующий соскоб.
— Как дела? — спросила я, чтобы не стоять столбом над работающим мужчиной.
— Я же говорил, ты слышала? От жизни ничего не ожидающий…
— Чьи стихи?
— Мои. Я теперь стихи пишу.
— Лирику?
— Лирическую неопсихоаналитику…
— С патологоанатомическим уклоном?
— Именно. Однострочную, в крайнем случае из двух строк. Мои стихи оказывают психотерапевтическое воздействие.
— Интересно на кого? Твои пациенты в нем уже не нуждаются.
— Зря ты так. Доброе слово и жмурику приятно. А стихи всем нравятся, потому что короткие. Слушатель не успевает устать. Кстати, как себя чувствует источник этих соскобов? Уже отмучился?
— Типун тебе на язык! Прооперировали.
— Все равно долго не протянет. Ты его допросила?
— О да!
— Получила ценные сведения?
— Угу. Ничего не помнит. Не только, как его по башке ударили, но и как его зовут. Жену родную не узнает.
— А факт женитьбы помнит? — Стеценко даже отвлекся от ковыряния в полу и с живым интересом уставился на меня.
— Нет, —
— Ретроградная амнезия, — резюмировал Стеценко, наполняя второй конвертик. — В результате травмы головы утрата воспоминаний не ограничивается только периодом явно патологического состояния, но захватывает и предыдущие отрезки времени. Причем, смею заметить, ретроградная амнезия может быть защитным свойством психики — пациент забывает неприятные для него события, к коим, по всей видимости, относится и факт его женитьбы. Может быть, это для него даже более неприятно, чем удар по голове, повлекший тяжелую травму.
— Какой ты разговорчивый, — без удовольствия отметила я. — Под конец рабочего дня меня это утомляет.
— Правда, Сань, — поддержал меня Кужеров, маявшийся без дела. — Лучше стихи почитай.
— Хорошо, — без ложной скромности согласился Стеценко. — Из однострочного:
…И трупное пятно на репутации…
Кстати, ребята! А может, жена его и оприходовала? А он это понял? С чем и связана ретроградная амнезия.
— А что! Вполне! — горячо согласился оперуполномоченный Кужеров. — Я бы с женой этой поработал…
— Вот и поработай, — откликнулась я без энтузиазма.
Расследование представлялось мне совершенно бесперспективным. В моем сейфе пылилось еще с десяток подобных дел прошлых лет. По ним были проведены все необходимые оперативно-розыскные и следственные мероприятия, которые не прибавили абсолютно ничего к тому, что было написано в постановлении о возбуждении уголовного дела: “неустановленный преступник нанес удар по голове неустановленным предметом”. И даже расстегнутые на жертвах брюки увиделись мне не странным проявлением загадочного преступного умысла, а попыткой элементарно похитить чужие штаны, неудавшейся из-за того, что наверху от сквозняка хлопнула форточка и напугала разбойников.
— Мария, держи контроль. — Стеценко, во время декламации не прекращавший своей судебно-медицинской деятельности, протягивал мне контрольный смыв с участка пола, на вид не опачканного кровью.
— Спасибо. — Я засунула пакетик в дежурную папку.
— Подожди, не убирай, я надпишу, — бросил мне Стеценко, выпрямляясь.
Я безропотно отдала ему пакетик.
— Шикарную версию ты подкинул, — обдумав сказанное про амнезию, включился в разговор Кужеров. — Все в нее укладывается: баба ему изменяла. Он ее засек; она наняла кого-нибудь его прикончить, а теперь совесть замучила, на грудь ему бросается. А?
— Я тебе еще более шикарную версию подкину, — отозвался Стеценко. — У вас же, кажется, еще трое по голове стукнутых? Так вот, всех их жены заказали.
Кужеров задумался над новой версией, а я пихнула его в бок и заметила, что у меня есть версия намного завлекательней: троих предыдущих потерпевших просто перепутали с Коростелевым, на которого был заказ от жены. И только сегодня, наконец, хлопнули того, кого надо.
Несмотря на то, что у эксперта Стеценко глаза весело блестели, а я уже откровенно давилась от смеха, Кужеров совершенно серьезно сказал, что он пошел писать план оперативно-розыскных мероприятий, пока не забыл то, что мы ему тут накидали.