Ловушка для Дюпюитрена
Шрифт:
– Так это… Земля слухом полнится, – оправдываясь, иерихонской трубой прогудел Колям. – Сарафанное радио летит быстрее Интернета! – проявил он неожиданную для своего внешнего вида осведомленность.
– Вишь, сколько бабочек налетело. Плачут. Переживают!
– Ты у меня смотри! Чтобы ни гу-гу! Если что всплывет, урою и рядом положу! И так все шепчутся. Наверное, чуют что-то! Подозревают.
Значит так! Всех сфотографируй, якобы прощальное фото делаешь. На память. Запомни! Выясни, кто и что? Одним дадим отступного,
Но без меня ни шагу! Не так как в прошлый раз! Самодеятельность устроил! Школьную!
Это же надо такое удумать? В рот еще живому человеку галстук запихать! – она промокнула платочком уголки глаз.
– Так он это, отбивался же еще! Кусался! Вот, посмотри! – виновато начал оправдываться Колям. – Пинался! – пожаловался он, ожидая встречного сочувствия, словно детсадовец у строгой воспитательницы. – Сама попробовала бы! Мы и так втроем еле управились!
Балда Димон до сих пор в больнице на ладан дышит. А он его на дух не переносит. Плохая, говорит, примета – ладан нюхать! Ничего, может, еще оклемается.
Саяпу ухо еле пришили в ветеринарной лечебнице рядом с похоронным ателье «У последнего приюта», – жалуясь по-детски, перечислял он понесенные санитарные потери. – Я и сам чудом жив остался. Аллаху акбар! До сих пор удивляюсь! Чуть наследства не лишился и одного глаза! Вот, полюбуйся, что он натворил! – приподнял рукой краешек марлевой повязки с глаза.
От увиденной картины поражения сестра в ужасе вскрикнула и отшатнулась от страстотерпца, зажав рукою рот.
– Зато сейчас можно глаз не зажмуривать, когда из пистолета стреляешь, – нашел он выгоду в произошедшем, – долго еще не заживет!
– На что нам твое наследство? Папашино надо не упустить! – змеей прошипела собеседница. – А почему Саяпу ухо ветеринары шили, а не врачи?
– Уж больно истерзано было! В хлам истрепано! Мы им сказали, что его бешеная собака покусала! И нет вопросов. Хе-хе! Теперь Саяпу профилактику от бешенства будут делать! А он уколов до смерти боится! Ха-ха!
А-то врачи сообщили бы, куда следует, – пояснил он. – Что мы, первый раз что ли, не знаем?
– Первый, не первый, но сработали плохо. Из рук вон! По-тихому надо было. Я же учила! «Левитрой» надо было угостить или «Виагрой». И все – «сладкая смерть» на очередной бабенке! Нет вопросов. Перестарался. Сам виноват!
– Ага! Как же не угощали? Угощали. По твоему наущению. Пока ты в пещерах Нового Афона шхерилась, – упрекнул подельницу. – Он на них подсел. Наверное, уже жизни без них не представлял. Половой! Прямо как конь стал с наших таблеток. Жеребец-иноходец! На старости лет. Оглянись, какой табун прибежал его в последний путь провожать.
Во, симпатичненькие есть, – с мужским интересом начал оглядываться по сторонам Колям здоровым глазом. – Молоденькие. Ничего себе?! – удивленно покачал сросшейся с шеей головой.
Наверное,
– Ну-ну, держись! Крепись! – похлопала сестра маленькой ладошкой по его человекоподобной руке. – Пустое место святым не бывает! Такова наша женская доля, – горестно поднесла к носу платочек, растроганная какими-то собственными воспоминаниями. – Мать знала, на что идет. Представляла всю грозящую ей опасность.
Поэтому и заставила его оформить брак законным образом. Все рассчитала, но вот, видишь, сердце не выдержало. Надорвалась!
Это она мне и рассказала перед смертью про подпольного Корейко!
– Какая корейка? – прогудел братец. – Из Кореи?
– Ай! – раздраженная его непонятливостью сестра махнула рукой. – Классиков читать надо! Хотя бы после вечерней школы. Ильфа Петрова.
Значит так. Своим скажи из тех, кто еще живой остался, пусть аккуратно проследят за этим зевакой. Подозрительный какой-то. Узнай, кто он и откуда? Первый раз его вижу.
А лучше сам за ним потихоньку пройдись! Не из ментовки ли, с улицы Ленина, дом семь.
Пощупай бабешек, в прямом смысле! Имеются ли у них какие-нибудь бумаги, документы, свидетельства, письма? Выкупи или выкради!
Потом по намеченному плану сходим в нотариальную контору «Стряпчий», проконсультируемся. Есть у меня там знакомый человечек. Поможет с оформлением. Обстряпает дельце. Без лишних проволочек.
И, слушай, давай поскорее закругляться с этой комедией! Прямо как в Русском драмтеатре имени Мажита Гафури. Что они тут плач Персефоны устроили?
– Пир кого?
– Кого, кого? – передразнила она. – Пир сифона!
– А!
– Господин Зевакин? – подошел к нему незнакомый мужчина с двумя сопровождающими тонтон-макутами в темных солнцезащитных очках. Бесцеремонно взял его за плечо и отвел в сторону от окружающих людей. Мамонтоподобные тонтон-макуты, гулко притаптывая землю, последовали за ними, внимательно прикрывая все сектора обзора.
– А в чем, собственно, дело? Откуда вы меня знаете? – испуганно шарахнулся оратор.
– Не волнуйтесь! Мы из службы безопасности закрытого акционерного общества «Ценнейшие бумаги». Я – Бесшаров, начальник этой службы, – на секунду он снял очки-хамелеоны, сдул невидимую пылинку и снова водрузил на нос. – Мы все знаем!
– А я при чем? Какое отношение.
– Видите ли, это не уличный разговор. Тем более, не на кладбище. Это серьезно! Вот моя визитная карточка. Приходите сегодня после похорон в наш офис. Поговорим.
У нас имеются сведения, что вы связаны с усопшим господином Левинским, – обозначил он тему предстоящей беседы и махнул рукой в сторону погребальной процессии.