Ловушка для джентльмена
Шрифт:
— Мистер Трамбл… — Гвен невольно сжала кулаки. — Мистер Трамбл, эти девочки — мои родственницы, мои единственные родственницы, вы понимаете? Так вот, я не позволю, чтобы они попали в руки того, кто больше интересуется их деньгами, чем их благополучием. Какое бы наследство они ни получили, это не имеет значения. Теперь у меня есть средства, чтобы обеспечить их будущее. И я не отдам племянниц без боя, черт побери!
— Леди Пеннингтон! — Глаза Альберта широко раскрылись от ужаса. — Как вы можете так выражаться?
Но
— Скажите вашему дяде, что он должен отстаивать мои интересы и интересы моих племянниц с той же преданностью, с какой он служил моему отцу. Пусть делает все, что сочтет необходимым, только бы уладить это дело удовлетворительным образом. Мы обо всем договорились, мистер Трамбл?
— Пожалуй, что так, миледи. — Какое-то время Альберт молча смотрел на нее. Потом проговорил: — Теперь я вижу, что вам, вероятно, не потребуется моя помощь. Вы не так беспомощны, как мне казалось.
— Я никогда не была беспомощной. — Она холодно улыбнулась. — Порывиста, неразумна в своих поступках... — вероятно, но беспомощна — никогда. Однако, мистер Трамбл… — Гвен расправила плечи и посмотрела ему прямо в глаза. — Знаете, я, наверное, действительно воспользуюсь вашим предложением и приду к вам, если того потребуют обстоятельства. И я крайне благодарна вам за это предложение.
— Вот и хорошо, миледи. — В какое-то мгновение ей показалось, что Альберт хочет взять ее за руку, но он, вероятно, передумал. — В таком случае желаю вам всего наилучшего. — Он кивнул и направился к выходу.
Гвен дождалась, когда дверь гостиной закроется, а потом опустилась на диван и закрыла лицо ладонями.
Что ей делать, если кто-то попытается отобрать у нее девочек? Еще две недели назад она не знала об их существовании, а узнав, поначалу не собиралась ничего предпринимать — хотела только удостовериться, что о них хорошо заботятся. Однако теперь все изменилось. Хотя она так и не поняла, почему это произошло.
Гвен знала только одно: Чарити, Пейшенс и Хоуп вернули ее назад, в детство — напомнили ей об отчаянии детей, прекрасно понимающих, что они никому не нужны. Это связывало ее с племянницами крепче, чем узы крови. И она не подведет их.
Поможет ли ей Маркус?
С каждым днем она все больше убеждалась: он добрый и порядочный человек. Но мужчины становятся слепы, когда речь заходит о положении женщин. И конечно же, все отцы хотят только мальчиков.
Но все-таки она очень рассчитывала на Маркуса. Ей хотелось все рассказать ему и поделиться с ним своими заботами. Ведь теперь ситуация осложнилась — девочек могли забрать у нее. И все же ее по-прежнему одолевали сомнения… Гвен прекрасно понимала: она еще не очень хорошо знает мужа. Так можно ли довериться ему?
Гвен окинула взглядом комнату и тяжело вздохнула. Да, было совершенно очевидно: прежде чем рассказать мужу
Что ж, она всегда полагалась только на себя. Но теперь она была старше и, как ей хотелось думать, гораздо умнее, чем та шестнадцатилетняя девочка, которая взяла свою судьбу в собственные руки и оставила родной дом, чтобы самой проложить себе дорогу в жизни. Гвен не отрицала: у нее это не очень-то удачно получилось.
Но все-таки она выжила, и уроки, которые она получила за то время, сослужат ей хорошую службу.
Теперь ей следовало отбросить все страхи и сомнения. И, конечно же, следовало набраться терпения, как бы ни противоречило это ее натуре. Разумеется, на сей раз она не станет верить Альберту и дождется, когда мистер Уайтинг выяснит, что же на самом деле произошло.
Если вдруг окажется, что выбора у нее нет, она не станет колебаться, возьмет своих племянниц, свою семью, и покинет Лондон, может быть, опять отправится в Америку. Гвен не сомневалась: Колетт и мадам Френо помогут ей и сейчас, как помогли пять лет назад. К счастью, теперь у нее имелись средства, так что ей будет значительно легче, чем прежде.
Но сможет ли она покинуть Пеннингтон-Хаус, который уже считала своим домом? Сможет ли покинуть Маркуса?
Резкая боль пронзила ее при мысли о том, что ей, возможно, действительно придется расстаться с Маркусом и она никогда больше его не увидит, никогда не услышит его смех, никогда больше не будет лежать в его объятиях. Гвен снова вздохнула. Влечение к мужчине, оказывается, почти так же опасно, как любовь.
Гвен судорожно сглотнула и поднялась с дивана. Слава Богу, она не поддалась любви. Как могла бы она его оставить, если бы полюбила?
Ей нужно немедленно повидаться с девочками, хотя бы для того, чтобы убедиться, что с ними по-прежнему все в порядке. К тому же следовало сообщить Колетт и мадам Ферно — они должны знать, что их, возможно, ждут осложнения. Впрочем, не исключено, что Альберт и на сей раз ошибался — ведь когда-то он допустил ошибку… Так что не следует беспокоиться. Главное — набраться терпения.
Терпение, Гвен.
Она открыла дверь и столкнулась лицом к лицу с мужем и лордом Беркли.
Гвен вздрогнула от неожиданности.
— Маркус?
— Гвендолин, дорогая моя… Вы сегодня необыкновенно хороши собой.
Он тоже был необыкновенно хорош. Она еще не видела его с утра. Судя по его костюму, он совершал верховую прогулку. Покрой его куртки подчеркивал ширину плеч, а бриджи в обтяжку… Гвен вдруг почувствовала, что ее охватило уже знакомое желание. Проклятая похоть!
Муж поцеловал ее в щеку и прошел в комнату. А лорд Беркли улыбнулся и поднес к губам ее руку.
— Рад видеть вас, леди Пеннингтон. Это платье очень вам идет.