Ловушка для героев
Шрифт:
— Ну и дела!
— Да, дела, как задница у негра бела! Потом у старлеев повышалась температура, кружилась голова, потом их с полной отдачей рвало в заранее принесенные больничные судна.
— Что ж с нами делают-то?
— Лечат.
— От чего?
— От того, чем заразили.
Потом в палату пришел Генерал. В штатском. С кульком яблок.
— Ну что, сынки, очухались?
— Что это было?
— Карантин с прививками.
— От чего?
— От скарлатины. И излишнего любопытства.
— Тогда они помогли…
— Ну
Поправились. Кроме одного. Который от тех прививок, наоборот, заболел. И которого больше никто в составе подразделения не видел.
Потом их переодели в гражданскую одежду, посадили в машину, из нее в транспортный самолет, из него в трюм судна, где были сколочены двухъярусные нары, и полтора месяца везли в неизвестном направлении под аккомпанемент толкающихся в металлический борт волн. Три раза в день им приносили еду. Три раза в день по внутренним коридорам выводили в туалет
Все было загадочно и тревожно. Но вопросов никто не задавал. Наверное, под действием сделанной накануне прививки. Которая от излишнего любопытства.
Единственное, что отмечали, что ночи становились темнее, погода жарче, а морская болтанка круче.
Через полтора месяца трюм вскрыли. И лейтенанты увидели растения, которые им демонстрировали в Ботаническом саду.
— Вот это и называется — приплыли, — грустно сказал Резо.
— Разговорчики в строю! — прикрикнул приставленный к команде капитан в тропического покроя форме. — Кудряшов.
— Я!
— Кузнецов.
— Я!
— Пивоваров… Строиться. И в казарму — шагом марш.
— Без песен?
— Без песен. У нас здесь не дома. У нас здесь шуметь не принято.
Казарма была глинобитным бараком, крытым пальмовым листом.
Ну влипли… Как ботинок в горячий асфальт!
— Из казармы не выходить. С местным населением не общаться. По всем вопросам обращаться лично ко мне. Ясно?
— Так точно!
Ночью старший лейтенант Пивоваров поймал в своей кровати таракана. Сантиметров двадцать длиной.
— Матушки мои! Он же больше тапочка. Как же его убивать? — ахнул он.
— А какие же тогда здесь комары? — мрачно произнес Кудряшов.
Далее ночью никто не спал — ворошили простыни.
Утром пришел капитан.
— А, местная фауна, — равнодушно взглянул он на раздавленного таракана. — Ничего, постепенно привыкнете. Те, кто останется жив.
— Что, так серьезно? — насторожились лейтенанты.
— Да нет. Шучу. Но утрами, прежде чем ноги в обувь совать, лучше ее проверяйте… Кто хочет до четвертой звездочки дожить.
— Товарищ капитан, а зачем мы здесь? Что мы будем делать?
— То же, что и дома. Служить. Верой и правдой. И началась привычная ратная служба.
— Старший лейтенант Кузнецов.
— Я!
— Упор лежа принять!
Делай… раз!
Делай…
Веселее. Веселее. Не на пляже.
Делай… три!
Делай… пятьдесят три!
Закончить упражнение.
Дополнительных водных процедур после таких занятий не требовалось. Водные процедуры были, как говорится, на лице. И на теле. И крупными солеными каплями на земле вокруг.
Жарко!
Слов нет!
— Отделение! Встать! Приготовиться к бегу!
Руки согнуть в локтях, кулаки прижать к груди, приподняться на цыпочках.
— И… Ладно, побежали.
Побежали. Сорок верст. Мимо глинобитной казармы, мимо рисовых полей в недалекий лесок. С пальмами и лианами. Которые так любил этот, как его, дай Бог памяти, старший научный сотрудник Ботанического сада. Его бы сюда. Часа на четыре! Он бы быстро научную ориентацию сменил. На растительность средней полосы России.
— На месте стой, раз-два! Перекур пять минут. Ну да. Кому на такой жаре сигарету в рот совать захочется. Тут и так от запахов и испарений не продохнуть.
— Старший лейтенант Пивоваров.
— Я!
— Почему сняли рубаху?
— Жарко, товарищ капитан.
— Старший лейтенант Пивоваров.
— Я!
— Отойдите вон к тем пальмам.
— Зачем это?
— Отойдите, отойдите. Раз вам говорят. Пивоваров отошел к пальмам. И встал.
— И что?
— Ничего. Отдыхайте.
Что-то бесшумно шлепнулось Пивоварову на спину. И что-то еще одно. Черное и мягкое. Пивоваров попытался смахнуть это что-то и заорал благим матом. К его спине и шее присосались две пятнадцатисантиметровые, извивающиеся в предчувствии скорого пиршества пиявки.
— А! — кричал он. — А-а! Оторвите от меня эту гадость. Скорей! Они же меня всего высосут!
Лейтенанты смотрели на пиявок и дергать их не решались.
— Подойдите сюда, — сказал капитан. Вытащил спички и прижег пиявок огнем. Они отпали.
— Старший лейтенант Пивоваров.
— Я…
— Наденьте рубаху. И впредь думайте, что вам предпочтительней: жара или вот эти…
Обратно отделение бежало в очень хорошем темпе. Несмотря на жару.
С каждым днем кроссы становились все протяженней, погружения в джунгли все продолжительней. Пиявки уже не пугали. К пиявкам уже притерпелись. Так же как к змеям, ящерицам и прочей экзотической двух-, четырех-и до бесконечности ножной живности. Человек привыкает ко всему. Если это все изменить не в его силах.
— А у нас, мужики, сейчас зима, — часто вспоминал Семенов, присаживаясь на пальмовый пенек. — Снег выпал. Белый. Холодный.
— Да, зима… Сейчас бы голым задом да в тот сугроб. И чтобы не вставать суток двое, — мечтательно добавлял Пивоваров. — И даже бабы не надо Для полного счастья.
— Это точно, — соглашались все. — Надоели эти кокосы хуже горькой редьки.
— Нет. Редька лучше. Даже горькая…
И снова отжимания, кросс, ориентирование, переход и организация ночного бивака в джунглях.