Ловушка для Инквизитора
Шрифт:
– Исправить?
– гневно выкрикнула Софи.
– По-твоему, перебить несчастных, невинных магических созданий - это все исправить?!
– Это неправильно!
– прорычал старик, пытаясь придать себе вид борца с нечистой магией.
– Никому не дозволено пробуждать жизнь, кроме магии! Это грех - мнить себя выше всех людей, и грех - притворяться живым, когда ты… вещь! Кукла! Я всего лишь хотел, чтобы все куклы сделались теми, кем и являлись - игрушками без мысли в глазах! Хотел собрать все магические сердца и похоронить навсегда тайну оживления!
– Вместе с кукольными сердцами вы
– Например, сердце моей жены. И мое собственное - Жюли ведь его хотела себе?
– Хотела вставить себе в грудь и ожить!
– подал голос Густав.
– Я сам слышал!
Старик в алом плаще затравленно оглянулся на насупившегося мальчишку с черным мечом.
– Ах ты, мелкий ублюдок, - прохрипел он.
– Потише на поворотах, Кукольник, - осадил его Тристан.
– Ублюдок здесь только я, не так ли? Итак, ты хотел убить меня? Но я человек. Живой человек. Я родился им. И жена моя была человеком. Матерью. Твои приспешники убили беззащитную женщину и оставили ее дочь сиротой. Это, по-твоему, благе дело во имя светлой магии?
– Но твое сердце тоже оживлено черной магией!
– напомнил злобный старик.
– И его надо было бы уничтожить первым!
Тристан усмехнулся.
– Но?.. Почему же не сделал то, что задумал? Руки коротки?
Старик метнул гневный взгляд на черный меч, который теперь с готовностью сжимал Густав.
– Ты рос негодяем и эгоистом, Тристан! Уж признай это! Я долго следил за тобой, когда ты был просто королевским бастардом, и когда стал инквизитором. А когда ты стал демоном, мое сердце едва не разорвалось от боли и стыда! И это сотворил я! Я дал тебе второй шанс, вторую жизнь, я вложил силу в твои руки! Как же мне не желать убить тебя? Как же мне не желать уничтожить сосуд греха и порока, который я создал?!
– Я жил свою жизнь, старик, - глухо ответил Тристан.
– И она была нелегка и не проста. Но за все свои грехи я ответил. И от наказания не бегал.
– Но он изменился! Изменился! Он вырос, повзрослел, стал мудрее! Он самый сильный человек на свете, но он не озлобился, и власть ему не затмила разум! Он никого не казнит просто так! Мой папа, - яростно выкрикнула Китти, не выдержав потока оскорблений, который старик щедро отвешивал в адрес Тристана, - самый добрый, самый смелый и самый справедливый защитник людей! Он служит им! Он готов умереть за любого, и за каждого! И он никогда, - эти слова она выкрикнула с особой яростью, - никогда не делал больно своим дочерям, чтобы выглядеть сильнее их! Он никогда не калечил их и не ломал их дар! Он не выворачивал им пальцы, чтобы ни не превзошли его в магических талантах! Он никому не завидовал! Его сердце не золотое - оно самое живое, самое доброе и любящее!
– Это не талант и не дар, - взревел старик, брызжа слюной.
– Это проклятье и бездонная кладезь грехов!
– Закрой свой рот, злобный поганый старикашка!
– рыкнула Китти утробно и страшно, выступив вперед и вскинув руку, словно для пощечины.
Но ее ладонь не коснулась щеки старика; тонкая игла, зажатая в ее пальцах, безжалостно и точно ударила старику в нижнюю губу, побила ее, скрежетнула по зубам и выскочила в верхней губе, аккурат под белой щеточкой усов. Вторая рука
Всего один стежок, но рот старика сросся точно посередине, и старый маг в гневе мычал, тыча пальцами в лицо, в сшитые губы.
– О, какое великолепное решение, - усмехнулась Софи, наставляя на отца свою волшебную палочку.
– Он теперь не может говорить заклятья, а значит, нам легче будет с ним справиться! Вы же согласны, Тристан, что этот лицемерный праведник заслуживает самого сурового наказания?
– Достоин смерти, - глухо ответил Тристан, выпуская из рукава жезл.
– Как жаль, что приходится поднимать руку на того, кто когда-то спас мне жизнь…
Старик мычал, стараясь разлепить сшитые губы, но не мог. В руках его была волшебная палочка, но, кажется, она не слушалась старика, не понимая ни слова из того, что он говорил.
Тогда старик выпустил ее из рук и выхватил из-под полы алого длинного плаща меч, тонкий, блинный и тоже черный.
– Помнится, такие мечи мой папаша раздаривал новоиспечённым аристократам, - усмехнулся Тристан, глянув на направленный не него клинок, пляшущий в дрожащих пальцах.
– Ну, старый Кукольник, покажи, насколько ловкие у тебя руки!
Густав, ни слова ни говоря, перекинул черный меч Тристану, и тот не без щегольства отсалютовал старику, звучно вспоров воздух клинком.
Старик с яростным мычанием напал на Тристана, замахнувшись на него своим мечом, и по инерции пролетел вперед, когда ловкий Тристан уклонился - и врезал мечом плашмя по заднице старику.
Тот выгнулся, танцуя на цыпочках и тараща мгновенно налившиеся кровью глаза.
– За Софи, - пояснил свой поступок Тристан.
– Она натерпелась от тебя намного больше.
Старик обернулся к Тристану и снова набросился на него. На сей раз атака удалась, его меч, подгоняемый неслышным магическим заклятьем, был быстр и опасен, но не надолго.
Тристан, поймав его клинок, заблокировал его, зажал гардой, и с силой пригнул вниз, потянул старика за руку, заставляя его склониться перед собой. Старик яростно дергал рукой, стараясь высвободиться, но Тристан, почти не замахиваясь, врезал ему тяжелую плюху прямо в висок, еще и еще, пока глаза старика не сделались мутны и бессмысленны. Кукольник обмяк, ноги его подогнулись, он упал, тяжело дыша, и его меч задребезжал по полу, заваленному осколками.
– Волшебной палочкой было б надежнее, - заметил Тристан, яростно ударив каблуком по мечу соперника, высоко, у самой гарды. Удар был не самый сильный, но меч отчего-то переломился с музыкальным звоном, будто благословение старого короля-Зимородка покинуло Кукольника.
– Но вы все покупаетесь на старую сказку о том, что я никчемный фехтовальщик. Старик, триста лет прошло! Ты правда думаешь, что за это время я ничему не научился?!
Меч Тристана взвизгнул, распарывая воздух, и старик заверещал, зажимая ладонями кровоточащий рот, потому что самым кончиком остро отточенного меча он рассек сшитый рот старика, и сделал это так ювелирно точно, словно Тристан резал аккуратно, самым острым и тонким лезвием на свете.