Ловушка для Кощея
Шрифт:
— Ты в этом уверен? — с надеждой спросил Ваня.
— Абсолютно. Ни один уважающий себя милиционер не станет всерьез искать ребенка, — подтвердил папа и уставился в газету. — Но хотел бы я все-таки понять, как машина попала на крышу? Может, ее пронесли туда по частям и потом собрали? Да нет, вряд ли, жильцы дома заметили бы. Я уверен, без вертолета тут не обошлось.
— А ты не думаешь, что машина могла прилететь сама? — осторожно спросил Ваня.
Папа насмешливо взглянул на него поверх газеты:
— Иди-ка ты, сударь
Обычно, когда Ваню отправляли спать, он торговался, выпрашивая себе полчасика или хотя бы десять минут, но сегодня он лег в кровать без разговоров. Мальчик лежал под одеялом и слушал, как родители разговаривают в коридоре, собираясь на прогулку.
Ваня был уверен, что не заснет, но усталость от пережитых волнений взяла свое, и он стал проваливаться в сон.
И в этот момент кто-то постучал в окно. Ваня привстал с кровати, прислушиваясь. Несколько секунд спустя стук повторился. На этот раз более настойчиво. Мальчик испугался. Они жили на первом этаже, и мама с ее живым воображением нередко предсказывала, что к ним заберутся грабители. «Вначале они посмотрят, горит ли свет. Потом постучат в окно, чтобы убедиться, что в квартире никого нет, а потом разобьют стекло и заберутся», — говорила она.
Стук в окно становился все сильнее, даже стекла начали дребезжать.
«Надо посмотреть, кто там, только осторожно, чтобы меня самого не заметили. Если это воры, тогда я зажгу во всех комнатах свет, чтобы их напугать», — подумал Ваня.
Он свесил ноги с кровати, приподнял нижний край шторы и едва не завопил от удивления. Он увидел вчерашнего снеговика с красным морковным носом. Шея у него была обмотана ярко-зеленым шарфом, а знакомое оранжевое ведро залихватски сдвинуто набок. Заметив Ваню, снеговик замахал тонкими руками-веточками, жестами умоляя открыть форточку.
— Чего ты так долго? Спал, льдышки-мартышки? Знаем мы эти фокусы! Вначале пригласят в гости, а потом притворяются, что легли спать! — ворчливо сказал снеговик, когда мальчик выглянул в форточку.
— Я… я тебя не приглашал, — растерялся Ваня.
— А я о чем говорю? Вначале слепят, а потом и в гости не пригласят, — печально промолвил снеговик. — Накопишь денег, обязательно закажи себе медаль «За хамство». Можешь маленькую, а лучше большую. Ты ее вполне заслужил.
— Что ты? Я очень рад тебя видеть! — воскликнул Ваня.
— Ну, это уже лучше. Врешь небось, но все равно приятно. — И снеговик неожиданно подмигнул Ване глазом-пуговицей. — Давай знакомиться! — предложил он. — Меня зовут Сугроб, если тебе это, конечно, интересно. Хотя я по глазам вижу, что тебе это неинтересно.
— Сугроб? — удивленно переспросил мальчик. Он еще не оправился от растерянности и понятия не имел, о чем говорят со снеговиками.
— А ты не такой глупый, каким сразу показался. С первого раза запомнил! — одобрил снеговик. — А тебя
— Ваня.
— Что ж, тоже неплохо. Хотя, конечно, не так красиво, как Сугроб, — снисходительно заметил снеговик.
Он посмотрел на мальчика и неожиданно спросил с подозрительной ноткой в голосе:
— Чего ты уставился на мой нос? Предупреждаю, что никому не дам откусить мою морковку, хоть бы мне взамен предлагали банан, ананас или любой другой фрукт!
— Я не потому на тебя уставился. Я никогда раньше не видел живых снеговиков. Вообще, даже не думал, что они бывают живыми, — признался Ваня.
— Бедняга, ты много потерял. Но, вообще-то, живые не все снеговики, а только один я! Это потому, что только у меня есть волшебный шарф. — Сугроб потрогал махровые кисти своего зеленого шарфа.
— Так он волшебный? — поразился Ваня. — Но почему он висел на ветке? Я думал, его кто-то потерял.
— Этот шарф нельзя потерять. Он всегда появляется там, где нужно и когда нужно. Когда в прошлом году я растаял, шарф тоже исчез и возник только тогда, когда чисто случайно ты меня снова слепил.
— А таять больно? — сочувственно спросил Ваня.
— Не больно, но довольно неприятно. Впрочем, разве в этом мире есть справедливость? Еще ни один снеговик никогда не видел лета. Вот что грустно, льдышки-мартышки!
Прикинув, что родители вернутся еще не скоро, Ваня быстро оделся, распахнул окно и, перекинув ноги через подоконник, спрыгнул в высокий сугроб. Он часто пользовался таким способом, чтобы потихоньку выскользнуть на улицу, — все-таки, что ни говори, а у живущих на первом этаже есть свои преимущества перед теми, кто живет, допустим, на шестнадцатом. С шестнадцатого этажа можно спрыгнуть только однажды, и результат будет печальным, а с первого этажа — прыгай хоть каждый день, и ничего.
Они со снеговиком стояли в синем зимнем сумраке. За деревьями ярко светил фонарь, вокруг которого, точно мотыльки, кружились снежинки. Они плясали в воздухе, стремясь растянуть мгновения полета и как можно дольше не занять места в скучных сугробах. Ваня, не подумав, сказал снеговику об этом, и тот ужасно обиделся.
— При мне не смей обижать сугробы! Я их обожаю! Я ведь тоже Сугроб, и притом совсем не скучный! — заявил он. — Кстати, вот я о чем подумал: у тебя в боку не колет?
— Нет, не колет, — сказал Ваня.
— И вот тут не екает? — Сугроб неопределенно показал на грудь.
— Нет, не екает, — ответил мальчик.
— М-м… Везет тебе! А у меня то екает, то колет, то где-то в шее стреляет, то лоб чешется. Я весь насквозь больной и вообще по жизни простуженный, — уныло заключил Сугроб.
— А как ты узнал, где я живу? — спросил Ваня, чтобы отвлечь снеговика от грустных мыслей.
— Запросто. Снег пошел. Вот мне снежинки и подсказали. Они все знают.
— А разве снежинки разговаривают? — удивился мальчик.