Ловушка для «мальчика»
Шрифт:
– Я боялась, Тём. Как сказать, что у нас нет ничего, даже хрущёвка принадлежит Алексу? Все деньги его, твоё обучение оплачивает он. Я всё проширяла, Тём, я не могу остановиться… неприятно было думать, что тебя спонсировал любовник, ты вроде и не знал, но осадок неприятный. Зачем? Чтобы, как сейчас, потребовать всё вернуть? Смешно, мне нечего возвращать, в общем-то. Или он решил взять натурой? Походу, так и будет.
– Ладно, лучше поздно, чем никогда. Слушай меня. Сейчас иди домой, собери вещей немного и документы. Мы просто свалим, если всё равно ничего нет, оставаться здесь бессмысленно. Ты не будешь больше шлюхой этого урода, и я становиться шлюхой не хочу. Я как-то по девочкам больше,
– Он не отпустит, Тём. В хрущёвке даже в туалете камеры, а документы у него и твои, и мои. К тому же твой институт. Он узнает и запрёт тебя, Тём, я ему без надобности, так, чтобы ты не рыпался.
Бля-а-а!!! Какого хуя этот долбаный уёбок себе позволяет?! Камеры в доме?! Меня затошнило, стараюсь вспомнить, что делал дома, кого приводил, с кем и как трахался. Блядь! Так этот уёбок всё знает и всё видел? То-то мне девчонки больше не звонят, или я уже накручиваю? Такое ощущение, что у козла всё на десять лет вперёд рассчитано, подбито, оговорено, точно: он мегазло. И тогда он меня просчитал, поэтому был уверен, что я останусь, ведь у него моя сестренка, а она молчала, дура, всё на себя взяла, младшенького отмазывала. И как с этим жить? И как далеко зайдёт этот ебанутый мститель? И надо же иметь такое больное самолюбие, вот выродок. А отец вроде нормальный, может, с ним поговорить? Хотя нет, не то время, разговоры разговаривать сразу надо было, теперь слишком много наворочено, но сестру спасать надо. Достаю телефон.
У меня нет денег, зато есть друзья, и иногда это намного важнее. Идея спрятать сестру пришла сама собой. Все мои друзья, которые остались, были вполне себе успешны, и вот подозреваю я, что мои провалы, ну многие, не просто так. Этому же козлу было невыгодно, чтобы у меня всё наладилось. Злость разжигает пожар в груди, память подкидывает ситуации, где явно прослеживается злой умысел. Или я накручиваю, и всё просто совпадение?
– Андрон? Это Артём, у меня к тебе дело. Я тебе Лерку привезу, посмотришь? Да, дела у меня тут так, хиленько, ну так что? Ок, приедет завтра утром, ага, пока.
Смотрю на сестру, хмурюсь. Ублюдок знает, что я теперь на всё готов ради Лерки, возможно, считает, что я на амбразуру грудью кинусь, и он сможет управлять мной, как сеструхой. Нет, я не Лерка, мы пойдём другим путём…
В этот день домой я пришёл очень поздно и злым. Таким же злым, как и усталым. Моя хрущёвка встретила меня молчаливой темнотой, хотя, если верить сестричке, это не моя хрущёвка.
Включаю свет, обхожу однокомнатную клетушку. Два дивана, кресло-мешок и моё любимое кресло из тёмного ротанга – шар-гнездо-качели на цепи. Люблю там прятаться после работы, играть на приставке, в общем, релаксировать.
У окна замызганный стол с ворохом музыкальных и видеодисков и всяким мусором, моя чёрная керамическая кружка с рисунком, имитирующим кровавые потёки, пристроилась на краю. На стене и полках фотографии. Живой отец, мама, обнимающая Леру. Мои фото с многочисленных фестивалей и турниров по танцам.
Я, красивый, счастливый, рот до ушей, щегол, блин. Пара грамот, медали и кубки из прошлой жизни.
Зачем Лерка всё это хранит? И где здесь можно камеры установить? Уёбок, здесь даже повернуться тесно. Хм. Ладно, уроду нужна игра по его правилам? Да сколько угодно.
12.
Беру в руки телефон, иду на кухню, по дороге ударяюсь пальцем ноги об угол, шиплю: больно-то как. Растираю рукой несчастный мизинец, включаю свет на кухне, ставлю чайник, сажусь на подоконник, отодвинув пустую грязную сковородку. Вздыхаю: жрать нечего. Разглядываю унылый пейзаж постсоветского двора из окна. Темно, только огоньки и редкие фонари, да, тот ещё райончик.
Стоило только
– Ало, Мария? М-м? Буду рад встрече, ну ты же знаешь, больше народу – веселей в постели, конечно… можешь… ага, аттракцион невиданной секс-выносливости, устроим эксперимент. Ну, ты же знаешь, я всегда «за». Жду, милая.
Вечер будет насыщенным. Кладу трубку, начинаю медленно раздеваться, обходя квартиру. Если есть камеры, пусть любуется, нужна блядь – буду блядью.
Подхожу к зеркалу во весь рост.
На меня в отражении смотрит голый парень. Широкие плечи, рельеф мышц, плоский с кубиками торс, длинные ноги, покрытые светлыми волосками, надо привести их в порядок, бесит эта волосатость, а так – чудо, как хорош. И кому такая красота достанется? Провожу ладонями по голове, взъерошив светлые отросшие локоны, разглядываю лицо. А что, вполне рабочее личико, усмехаюсь. Твёрдый подбородок, высокие скулы, прямой нос. И моя фишка: зелёные блядские глаза, сверкающие из-под чёрных ресниц, широкие брови домиком и пухлые капризные губы. Провожу по губам кончиком языка: я милашка.
Внимательно и придирчиво оглядываю своего двойника и отправляюсь в душ. Долго с упоением чищу перышки, избавляюсь от волос на ногах и в подмышках, тщательно бреюсь – красота. Намываю член, он моя гордость: идеальная форма, аккуратная нежно-розовая головка, венки проглядывают сквозь кожу, не большой, но и не маленький, как раз для минетов. Мои девочки всегда в восторге прикасаются к нему язычками и губками. М-м… возбуждаю себя и кончаю – хорошо.
Блядь… что я делаю? Ах да, играю по чужим правилам с оглядкой на свои. Ему же нравилось смотреть, как я себя ласкаю? Тогда покажу ещё, как меня ласкают. Кое-какие уроды считают мою семью колыбелью шлюх, будет ему шоу, закачается. Как может отомстить человек, лишившись всего? Страшно! Я всегда был любимцем дам, но никогда не пользовался своим влиянием ради выгоды или денег. Слишком мужчина для альфонса, мне подобное в голову не приходило, даже когда без денег сидел, нет, моё тело – только моё. Это то, что даёт мне ощущение свободы, власти, и теперь какой-то ублюдок считает, что может отнять всё это? Забрать мою свободу и власть, как проделал это с сестрой? Нет, у меня большое преимущество: я не Лерка, влюбленная дурочка, я Артем – любимчик женщин, не гей и не би.
В тот раз я поддался насильнику, да, из любопытства, чего уж там. Но раз случилось – стоило пройти до конца, почему нет. Учась в Англии, я стал спокойно относился к подобным связям. Повзрослел, наверное, или был слишком занят своими экспериментами. В тот день я был пьян, да и что уж, этот урод всё же знал, что делает, и я поддался, потому что о продолжении речи не шло. Да и какое продолжение может быть с тем, кому на тебя, в общем-то, пофиг? Попробовал, понял, что не моё, и всё, делов-то. Милые женщины дают мне мою силу и уверенность, я мужик, а Алекс – сука и ублюдочный псих, ему меня не сломать, если не смог тогда, то теперь тем более.
Я никогда не лгал и был открыт в отношениях, мои женщины знали, что пока я с ними, они самые любимые, и вся нежность и забота только им. Я не разбивал сердца, не насиловал и выбирал тех, кто был согласен на такие лёгкие и свободные отношения. Мне в голову не приходило обидеть и посмеяться. Сломать, растоптать – нет, только не моих малышек. Они это знали и дарили мне свою любовь и нежность. Ха, помню даже, Машка как-то назвала меня Богом Любви: «Ты, Тём, как солнечный зайчик: с тобой тепло и светло. Солнечные зайчики не могут принадлежать кому-то одному, они для всех. Ты Бог Любви, а мы твои жрицы».