Ловушка для невесты
Шрифт:
— Я ж тебе говорил, что та рыжая не могла быть невестой доктора, — откликнулся с водительского места круглолицый.
— Сволочь! — заскрипел зубами «майор». — Решил от нас избавиться и других лохов нашел!
— Зачем вы напали на мою невесту? — требовал объяснения похищенный жених.
— Заткнись, тварь! — майор придвинулся к Анатолию вплотную и вытащил из кармана электрошокер. — Вякнешь еще раз, по мозгам заеду. Мало не покажется. Будешь говорить, когда я спрошу. Понял? Как давно ты знаком с доктором?
Спорить и доказывать свою непричастность было бесполезно:
— Всю жизнь, —
— Вот темнила! — воскликнул «лейтенант».
— Доктор — твой друг? — недоверчиво переспросил «майор».
— Самый близкий, — искренне отозвался о себе Анатолий. — Мы с доктором как одно целое, не разлей вода.
— А сколько он тебе платил? По договоренности или процент отстегивал? — не смог сдержать любопытство круглолицый.
— Я с друзей денег не беру, — брезгливо поморщился Толик. — Я — пацан конкретный, если с кем дружу, то навек!
— Тогда скажи нам, где доктор прячет товар, и мы тебя отпустим. За доктором должок остался, надо бы получить.
— Вы чего, мужики, русский язык не понимаете? Я ж вам объяснил, что меня его капиталы не интересуют.
— Зато нас интересуют! — меркантильный «лейтенант» рулил, но не упускал возможности вставить свое веское слово.
— Ничем не могу помочь, — посочувствовал Анатолий. — Ты уже большой мальчик, пора самому учиться зарабатывать на жизнь.
— Врежь ему по зубам! — попросил «майора» круглолицый.
Тот наотмашь саданул Анатолия в челюсть. Удар был мощным и молниеносным, точно укус ядовитой змеи, боль пронзила голову и застучала в висках.
— Понравилось! — засмеялся «старший лейтенант», поправляя зеркало заднего вида. — Сам напросился, хохмач хренов.
— Продолжим нашу познавательную беседу. Что тебе доктор говорил о нас? Ну!
Одного удара хватило для того, чтобы Анатолий понял, что эти двое ни перед чем не остановятся.
— Говорил, что вы — придурки! Что он по сравнению с вами — финансовый гений против бухгалтеров. Что вы только и умеете водку жрать и по бабам бегать, — выпалил он.
«Майор» закачался вперед-назад, монотонно повторяя:
— Убью, убью, убью…
— Во, во, доктор то же самое говорил, — блефовал Толик. — Говорил, что вас легче удавить, чем работать заставить.
— Ты! — майор метнулся к пленнику и схватил его за рубашку. — Ты! Ты знаешь, скольких компаньонов завалил твой лучший друг?! Сегодня он от нас решил избавиться, а завтра и тебя не пожалеет.
— Шеф! — «лейтенант» бросил тревожный взгляд в зеркало. — Кажется, за нами погоня.
Милицейская машина с мигалкой выскочила на тротуар, чтобы обойти плотный поток автомобилей и нагнать лимузин.
— Плевать! Мы почти у цели, — спокойно ответил тот. — Будем действовать по плану. За площадью Победы дави на газ, пусть преследуют. А проскочим под железнодорожным мостом и…
— А с этим что будем делать? — круглолицый кивнул на Анатолия.
— Оставим его в лимузине. Пусть покатается, — захохотал бандит.
— Еще один подарок для доктора! — заржал круглолицый.
От их смеха у Анатолия мурашки по коже побежали. Он еще не разгадал, в чем заключался план преступников, но последние надежды на то, что его отпустят с миром, исчезли как неуловимый
— Не советую вам сердить доктора, — собрав все имеющееся у него мужество, Толик пошел ва-банк.
— Заткнись! Он еще указывать нам вздумал. Ты вот все про дружбу тут кричал, — злорадствовал «майор». — А знаешь, где твоя дружба? Там же, где и твой доктор — у черта в заднице!
— Ха, ха, ха! — гоготал «лейтенант». — А мы его еще и дальше запихнем!
— Кишка тонка! Это вы сейчас такие смелые, пока доктора рядом нет, — гнул свою линию Анатолий. — Только зря вы радуетесь, недоумки. Доктор гораздо ближе, чем вам кажется, и он следит за каждым вашим шагом. Лучше не доводите его до бешенства и отпустите меня.
— Метров через пятьсот — отпустим.
Лимузин стрелой летел по широкому шоссе.
Круглолицый был отменным водителем, он легко справлялся с длинной неповоротливой машиной, подрезая дорогу пугливым автолюбителям. Но преследователи не отставали. Завывала милицейская сирена, бешено крутилась мигалка, через мегафон милиционер приказывая лимузину остановиться.
— Они стрелять будут, — предупредил Анатолий. — Они лишь выжидают, когда машин поменьше будет.
— Да пусть хоть обстреляются! — веселился круглолицый, лихо закладывая вираж.
— Давай! — скомандовал ему «майор». — Уже мост. Пора валить.
— Угу, — буркнул водитель и прибавил газу.
Анатолий двумя руками вцепился в ручку, к которой его приковали преступники.
Круглолицый вынул из-под сиденья монтировку и прижал ею педаль газа. Как только лимузин миновал мост, машина на некоторое время исчезла с глаз преследовавших ее милиционеров. «Майор» воспользовался моментом, распахнул дверцу и выпрыгнул на обочину. Круглолицый направил лимузин в поле и тоже выпрыгнул в темноту. Анатолий остался один в салоне несущегося по бездорожью лимузина. Милиционеры предупредили преступников в последний раз и открыли огонь по колесам. Но они не были снайперами и мазали: пули звякали о багажник, разбили боковое зеркало и заднее стекло.
Анатолий напряг бицепсы и дернул ручку, та хрустнула и переломилась. Пленник не стал дожидаться, пока милиционеры его случайно подстрелят и по примеру своих похитителей выкатился на поле. Затаившись в канаве, он наблюдал, как лимузин проехал еще метров двести, а потом взорвался и загорелся.
Перспектива быть схваченным разозленными милиционерами, ничуть не прельщала. Поэтому Толик благоразумно вылежался в укрытии и чуть ли не по-пластунски дополз до дороги. С болтающимися на запястье наручниками, в грязной и разорванной белой рубахе, с кровоподтеком на лице и раной на ноге он попытался голосовать. Но попутные машины проносились мимо, водители принимали его за бомжа. Телефон Анатолий оставил в пиджаке, а пиджак накинул на плечи невесты, чтобы прикрыть ее экстравагантный наряд. Ситуация была патовой, с неба валил мокрый снег, стоять на дороге можно было хоть до посинения, шансы на то, что кто-нибудь осмелится его подвезти, таяли, как снежинки на разгоряченной коже. Анатолий сгорбился, вжав голову в плечи, и потрусил по направлению к городу, изредка поднимая руку, уже не надеясь, что кто-нибудь остановится.