Ловушка для «Осьминога»
Шрифт:
– Значит, с помощью подобного устройства можно подрывать ракеты в воздухе? – спросил майор.
– В принципе можно, – подтвердил Колотухин. – Но мы ставим задачу шире и перспективнее. Не подрывать, это опять-таки ненадежно, а отправлять вражеские ракеты туда, откуда они прилетели.
Американские политики и пентагоновские генералы всегда исповедовали идею «первого удара». Наша установка любой первый удар превратит в последний. Они погибнут от собственного оружия.
– Да будет так! – торжественно-шутливо заключил майор Колмаков. – Работайте спокойно, Василий Дмитриевич. Думайте
III
– И вы думаете, Джон, что Викингу удастся завербовать эту вашу бывшую пассию? – спросил Стив Фергюссон нового заместителя, майора Джона Бриггса, который еще недавно был известен, как судовой врач теплохода «Вишера» Борис Кунин.
– Я просто уверен в этом, – сказал Джон Бриггс. – Она влюблена в меня, как говорят в России, до потери пульса. А любовь – самое уязвимое в психике женщины. Влюбленную в тебя женщину можно заставить делать все, что угодно. Обокрасть родного отца, выдать брата, предать родину… Все, дорогой мистер Фергюссон!
– Но в этом и слабость женщины-агента, – возразил Стив Фергюссон. – Если контрразведчик будет обладать такими же мужскими данными, какими обладаете вы, Джон, то он влюбит в себя нашу сотрудницу и легко перевербует, сделает из нее двойника. Тогда она и вас продаст с последними потрохами.
– Не исключено, – спокойно согласился Джон Бриггс. – Поэтому я, лично инструктируя Викинга, рекомендовал ему не торопить события, не раскрываться перед Мариной Резник раньше времени. У него хорошая крыша, у Викинга… Сначала он передаст ей записочку от меня, которую я, якобы, написал, когда заходил еще в прошлый раз в Ухгуилласун. Этого уже достаточно для первого знакомства… Марина любит рестораны, шикарные автомобили, заграничные тряпки, словом то, что их поэт называл иронически «изячной жизнью». Наш Викинг в состоянии вести именно такой образ жизни. Главное, Марина не знает пока о моем исчезновении. По нашим сведениям, русские молчат об инциденте с теплоходом «Вишера».
– Им просто некому предъявить претензии, – заметил Стив Фергюссон. – Но все-таки вы поступили легкомысленно, Джон, прихватив с собой русского штурмана. И эта потопленная шлюпка… Наверняка были жертвы, а их в подобном случае следовало бы избежать.
– За шлюпку спрашивайте с вашего Рекса! – огрызнулся Джон Бриггс. – Я еще толком не успел прийти в себя, как он развернул катер и протаранил русских. Его самодеятельность испортила все дело!
– Ну-ну, – примиряюще заговорил Стив Фергюссон. – За шлюпку Рекс свое получил… Но все-таки он был прав, когда предлагал вам ликвидировать штурмана. Теперь этот штурман живой свидетель.
– Он мертв! – возразил Бриггс. – Я убежден в этом. Иначе бы Давыдов объявился… Не может же он находиться в чужой стране и ничем не проявить себя? Давно бы пришел в полицию… Или попытался проникнуть в посольство. Но там мы повсюду расставили сети. Ему ведь нужно что-то пить-есть, необходимы деньги, какой-то кров… Нет, Стив, как ни жаль мне этого парня, но его больше не существует. Он наверняка утонул тогда у пирса.
– Я посылал туда наших аквалангистов, – сказал Стив Фергюссон. – Они
– Вынесло течением в открытое море, захватило потоком из озера Фелар… Да, жаль Давыдова. Но умер он как моряк. Ушел навсегда в море…
– Мир праху его, – подыгрывая Джону Бриггсу, в тон произнес Стив Фергюссон. – И вы по-прежнему настаиваете на необходимости подбросить полиции труп с документами этого человека?
– Конечно. Его паспорт я предусмотрительно прихватил с собою с «Вишеры». За сходную цену приобретем в морге труп какого-нибудь неизвестного бродяги, наши специалисты обработают его так, будто над ним усердствовали волны w прибрежные скалы, и аккуратно оставим в подходящем месте на берегу. С советским паспортом моряка заграничного плавания на имя Олега Давыдова… Чего проще.
– Вы думаете, что после выдачи русским останков, они успокоятся?
– А что им останется делать? Зароют моего друга Олега Давыдова где-нибудь на Волковом кладбище – и делу конец.
– Гм, – хмыкнул Стив Фергюссон, – в логике вам не откажешь, Джон. Кстати, вы мне позволите задать вопрос, так сказать, личного свойства? Поверьте, мною движет не праздное любопытство, а исключительно профессиональный интерес…
– Задавайте, Стив, – усмехнулся бывший судовой врач. – Теперь мне до конца дней отвечать на «профессиональные» вопросы коллег.
– Я просто восхищен вашей столь длительной миссией в России, Джон… Продержаться столько времени! Я уже не говорю о вашей столь необычной и отлично проведенной легализации… Представляю, как вам было трудно в первые дни, недели, месяцы!
– Трудно было все эти годы, Стив, – перебил Фергюссона его заместитель.
– Не сомневаюсь, – согласился Фергюссон. – Но я хотел спросить о другом. Что заставило вас, Джон, так срочно просить руководство об экстренном вывозе? Возникла реальная опасность провала? Впрочем, если вам не хочется, не отвечайте. Я не обижусь, Джон.
– Нет, отчего же… Мне известно, Стив, что вы первоклассный специалист нашего ведомства, не раз бывали за кордоном нелегально и знаете, что такое жить под чужим именем. Я вас тоже как-нибудь попрошу поделиться своими собственными впечатлениями…
Джон Бриггс взял из пачки тонкую коричневую сигарету, прикурил от протянутой Стивом Фергюссоном ронсоновской зажигалки.
– Я попросту устал, дорогой Стив, устал… И до этого накатывало, но в этот раз, когда ждал выхода «Вишеры» в море, почувствовал: до такой степени исчерпал силы, что выйду на Невский проспект и заору изо всех сил: «Люди! Вяжите меня! Я американский шпион!»
– Совсем в русском духе, – понимающе улыбнулся Стив Фергюссон. – По Достоевскому…
– Верно, – согласился Джон Бриггс. – Впрочем, за эти годы я, наверное, стал более русским, чем был по происхождению. Ведь у меня есть русские корни… Да… Вот я и струсил… Конечно, заявлять о принадлежности к ЦРУ на Невском проспекте я не стал бы, но тот факт, что стал думать об этом, пусть и с мрачным юмором, напугал меня. А тут еще узнаю, что заход «Вишеры» в Ухгуилласун отменен.
– Это мы перестарались, – пояснил Стив. – Организовали Балтийскому пароходству слишком крупный фрахт.