Ловушка для птицелова
Шрифт:
Несколько дней он потратил, пытаясь сломить Меган. Он отслеживал ее психологическое состояние, пока она гадала, какой день, какой час, какая минута станут для нее последними. А после нескольких дней это игры Джереми спустился в подвал в ледяном молчании. Его внезапная неразговорчивость должна была послужить предвестием случившегося, но Меган все еще была изумлена, когда он воткнул нож ей в живот. Он с силой потянул нож вниз, расширяя рану, и смотрел, как Меган извивается от боли на бетонном полу. Он выбрал этот способ специально. Ранение в живот – вещь страшная. Желчь и желудочная кислота вытекают
Это был вечер воскресенья, через день после того, как прибыли Кэти и Мэтт. Тело Меган нашли сегодня утром. Мельком Джереми слышал об этом по радио, но никаких подробностей еще не объявляли. Он не нервничал. Он всегда очень тщательно следил за тем, чтобы не оставить на теле никаких улик. Джереми даже избавился от рыболовной лески и электрического шнура, которые использовал, чтобы душить Меган в одной из своих игр. Просто на всякий случай.
Изначально Джереми не ставил перед собой цель выработать модус операнди, но так уж вышло, что обычно он выбирал людей лет двадцати-тридцати, с которыми встречался в барах или ночных клубах. Однако он каждый раз убивал по-новому, позволяя своему любопытству выбирать за него. И, конечно, еще была болотная вода. После того, как нашли четвертую жертву, Джереми наградили кличкой, связанной с его любовью оставлять тела жертв в вонючей болотной воде у всех на виду. Пресса прозвала его Болотным Мясником, и хоть сначала Джереми не возражал, вскоре он нашел это прозвище скучным и надоедливым. А потом ему надоело из раза в раз делать одно и то же. И это не говоря уже о том, что если он станет предсказуемым, то поймать его будет проще. Так что сейчас Джереми был готов презентовать миру свое новое блюдо.
Джереми вырвался из охватившей его задумчивости и повернулся на стуле, чтобы взглянуть на Кори.
– Думаешь? – спросил он.
Кори хмыкнул и протянул руку, чтобы указать на строчку в статье, где было указано, сколько времени назад пропали Кэти и Мэтт.
– Еще бы. Эти два идиота пропали почти неделю назад. С ними уже покончено. Скоро их выловят из болотной грязи, вот увидишь.
Джереми не смог сдержать улыбки. Это приятно – слышать, как кто-то точно так же уверен в неизбежной судьбе его гостей, как и он сам.
– Наверное, ты прав, приятель. Ну, по крайней мере, если их найдут, это положит конец всем этим свечам и молитвам. Терпеть не могу этих гоняющихся за известностью шлюх, отчаянно добивающихся внимания съемочной группы, – заметил Джереми, проверяя, до каких пределов распространяется безразличие Кори.
Тот издал смешок, слегка подался вперед и закивал.
– Святые слова! – воскликнул он. – Готов поспорить, к выходным эти ребята станут кормом для червей.
Кори почти попал в точку, и Джереми это заставило почувствовать себя чуточку разочарованным.
– Ладно, на меня уже смотрят. Пойду отрабатывать зарплату, – закатил глаза Кори. Джереми заметил, что на них и в самом деле пристально смотрит менеджер, явно наслаждаясь тем скудным количеством власти, которое он имел в этом кабинетном царстве. – Чуть не забыл, – Кори постучал в перегородку, снова привлекая внимание Джереми. – В субботу у меня в баре будет выступление.
Джереми кивнул.
– Конечно, приятель. Постараюсь заглянуть. Удачи.
И на этом Кори поспешил к своему собственному столу, и Джереми ничего не оставалось, кроме как приняться за работу.
Глава шестая
Рен пребывала в раздражении. Неопознанные тела в морге невероятно ее злили: по большей части из-за невротической потребности закончить любое начатое дело и вычеркнуть его наконец из своего списка. Ей не нравилось, когда у нее оставалась неоконченная работа – особенно, когда она напоминала о себе каждый раз, когда Рен открывала дверцу морозильного отделения.
Но дело было не только в этом. Джейн Доу, казалось, приносили с собой глубокую печаль. Рен видела их по ночам, когда закрывала глаза. Она слышала, как они просят дать им имя, составить эпилог к их жизням. Рен не могла избавиться от ужаса, приходящего с осознанием того, что человек, кому-то важный и любимый, лежит в безымянном мешке для трупов. Одиночество Доу преследовало ее. Нет ничего хуже того, чем когда тебя забывают. Для Рен стало делом всей жизни не позволить Доу – ни мужчинам, ни женщинам – слишком долго оставаться ненужными и позабытыми.
Леруа пробежался затянутыми в перчатку пальцами по розовым трупным пятнам, растянувшимся вдоль правой руки Доу, и взглянул на Рен.
– Значит, он пытался сделать так, чтобы ты напортачила с установлением времени смерти, – он скорее утверждал, чем спрашивал.
Рен не отрывала взгляда от мертвой женщины.
– Пытался… И довольно успешно, – ответила она. Затем рассеянно покачала головой и повернулась, чтобы прикрепить к ручке скальпеля новое лезвие.
– Как-то очень странно с его стороны – так тебе мешать, не находишь? Как много из этих идиотов вообще знает, как именно ты определяешь время смерти?
Рен ничего не ответила. Вместо этого она сделала надрез, начиная вскрытие, и сердито потрясла головой. Леруа испустил смешок, сделал шаг назад и поправил маску.
– Уверен, его единственной целью было помешать судебному медэксперту выполнять свою работу, – пошутил он, склонив голову набок. – Ты как-то слишком хорошо об этом парне думаешь. По моему опыту они все просто идиоты в волчьих шкурах.
Рен перестала резать и наградила Леруа раздраженным взглядом.
– Я не говорила, что это было его единственной целью. Мне просто не нравится, когда мои умения пытается проверить какой-то бесхребетный мудак, считающий себя новым Ганнибалом Лектером.
Она достала инструмент, напоминающий ножницы для стрижки кустов, и принялась вскрывать ребра – снизу и до самых ключиц. Это трудная работа, но она приносит удовлетворение, особенно когда ребра со звучным «щелк!» ломаются пополам. Идеальное занятие, когда чувствуешь раздражение и фрустрацию. Чтобы расколоть плотную ключичную кость, Рен потребовалось дополнительное усилие, но в данный момент ей это было только на руку.
– Что ж, тогда тебе не понравится то, что я сейчас скажу, – Леруа отступил в сторону, позволив ей перейти к левой части грудной клетки.