Ловушка для птички
Шрифт:
Вхожу.
Внутри прохладно, пахнет дорогим ремонтом. Совсем немного краской, но больше пиленым деревом. Неужели в комнатах сделали деревянный пол? Это так нетипично для здешних мест.
— Добрый вечер! — говорю достаточно громко в пустоту, потому что никого не вижу.
Короткое эхо отражает мой голос — холл огромный и пустой. Впереди гостиная еще больших размеров, из нее выход в будущий сад. Слева расположена просторная кухня: белая, глянцевая и современная, на пенсионерскую непохожа. От гостиной отделена большим островом.
Мрамора в интерьере много. Он светло-серый, с едва заметными бежевыми прожилками, совсем не холодный по ощущениям. Удачный оттенок.
Стою посреди холла, с интересом рассматриваю дорогую отделку чужого дома. Вот уже несколько минут на мое приветствие никто не отвечает. Странно.
Прохожу дальше и улавливаю слабый кофейный аромат. Тут недавно варили кофе? Ну да, вон и кофемашина в кухне стоит. Только она, и больше никакой техники или посуды. Зато в гостиной поставили огромный угловой диван. Бежевый, кожаный, дорогой. Рядом с ним красивый камин. Место для него выбрали не совсем удачное, на мой взгляд, но сделан безупречно.
— Добрый вечер! Я София, ваш ландшафтный дизайнер, — говорю громче, открывая папку с бумагами. Снова слышу короткое эхо, а потом негромкие шаги на лестнице.
Слава богу! Господа олигархи нашли минутку удостоить меня своего внимания.
Натягиваю на лицо приветливую улыбку, поворачиваюсь, чтобы еще раз поздороваться, и теряю дар речи.
По лестнице спускается Никита Гордиевский.
Чёрт! Не показалось вчера!
Это, в общем-то, все мои мысли. Ни говорить, ни думать нормально я уже не способна. У меня ступор и шок. Так и стою с дебильной улыбкой, натянутой на приоткрытый для приветствия рот.
Никита возмужал. Стал крупней и как будто выше. На лице — небольшая щетина. Специально или не успел побриться — непонятно, но она теперь в моде. На Никите джинсы и фирменная белая рубашка навыпуск, рукава закатаны. В руках стакан с остатками янтарной жидкости. Никита вовсе не такой холеный, как в день нашего знакомства. Выглядит небрежно и брутально. Хмурится. Уставший или сонный? Это все, что я успеваю отметить.
— Ну здравствуй, Птичка, — подходит к входной двери и закрывает её. — Рад тебя видеть, — выдыхает.
В этот момент я роняю папку. Бумаги бесшумно рассыпаются по полу. Я смотрю на них, и в голове моей судорожно несутся мысли.
Зачем он это сделал? Нашел меня и нанял. Приехал. Заманил в свой дом. Закрыл дверь. Он знает о Николь? Наводил справки? Сроки посчитать несложно. Что ему нужно? Забрать у меня дочь?
— Она не твоя! — выкрикиваю я вместо приветствия.
Оно само как-то у меня вырывается. Неожиданно мой речевой аппарат решил проявить независимость от мозгового центра. Старая история, когда рядом Гордиевский — долбанный триггер моей неадекватности! Три года назад при нем я постоянно что-то не то ляпала.
Никита подходит, приседает и одним движением сгребает
— Не понял. Ты о чем?
Хочется сказать что ни о чем, а о ком, но, к счастью, успеваю вовремя прикусить язык — мозг заработал.
Смотрю на парня у моих ног и не могу поверить, что это происходит наяву.
Моргаю.
Не исчез.
Еще раз.
Не помогает.
Тысячи раз я представляла себе нашу встречу, проигрывала сотни вариантов, где это произойдет, что я ему скажу и как легко смогу скрыть правду о Николь. Перед зеркалом репетировала, фразы заучивала.
Напрасно. Все равно оказалась не готова.
Наши глаза встречаются, и я думаю, что правильней было бы сказать ему о дочери. Не сейчас, не сразу, но сказать.
Никита поднимается и протягивает мне бумаги. Глаз от моего лица ни на секунду не отрывает. Смотрит внимательно и ровно — никаких эмоций. Под таким прицельным взглядом некомфортно настолько, что по спине пробегает озноб.
— Я взяла не ту спецификацию растений, — поясняю и сжимаю дрожащими пальцами листы.
Вру, конечно. На ходу придумываю. Вдруг он ничего не знает обо мне, а я уже отбиваюсь.
— Не проблема, завтра подпишем, — говорит спокойно и перестает меня разглядывать. Проходит в кухню.
Этот Никита совсем не тот, которого я знала три года назад. Он серьезный и жесткий. Нет больше во взгляде той согревающей озорной искорки и открытой улыбки, очаровывающей с первой секунды. От него даже пахнет иначе. Повзрослевший Никита и туалетную воду сменил на взрослую.
Он совсем чужой, и это пугает, но сбежать не выйдет. Дверь закрыта, машина заперта в его дворе. Да и как сбежать, если приехала на подписание контракта?
— Могу съездить в офис — это недолго, — предлагаю с излишним энтузиазмом.
Это такая хорошая отмазка, чтобы свалить прямо сейчас. Мысленно я уже сажусь в машину и еду в Барселону, чтобы ближайшим ночным корабликом уплыть на Балеары[1] к Маше, маме и Николь.
— Потом подпишем, — бросает через спину, — не суетись…
Не получилось. Вот блин!
Надо бы сказать, что завтра очень занята или планирую уехать в отпуск, а то этот самоуверенный мачо думает, что мне за радость каждый день к нему кататься. Но я не успеваю решить, какая ложь станет следующей — меня обескураживает его наглость:
— …Ну рассказывай, как ты тут живешь? Чем занимаешься, кроме ландшафта?
Голос звучит не особо доброжелательно. Никита словно не вежливо интересуется, а требует отчет! Тон такой выбешивающе-претенциозный, что я мгновенно закипаю. Так и подмывает рявкнуть в ответ, что это вообще-то не его дело, но если ему так интересно, то кроме работы я занимаюсь воспитанием его двухлетней дочери.
Естественно, сдерживаюсь. Шумно выдыхаю внезапную ярость, жую и облизываю губы. От волнения они пересохли. Молчу.