Ловушка для солнечного зайчика
Шрифт:
Больше всего Шура не любила вечер пятницы и выходные. Если раньше, когда в ней просыпалась Шер, она посвящала это время подбору клиента, то сейчас она бесцельно слонялась по квартире, не зная чем заняться. Она постепенно привыкала к вечерам, стала относиться к ним гораздо спокойнее. И вместе с этим в ней просыпались нормальные человеческие желания — сходить в гости, позволить себе позже обычного лечь спать. Но всего этого не было в ее жизни раньше, и она не умела этого делать. Если в остальные вечера она уставала после работы и
Вот и сегодня, придя с работы, поужинав, она достала томик Стендаля и забралась с ногами на диван. «Красное и черное» она читала когда-то в детстве. Тогда на нее произвела неизгладимое впечатление история всепоглощающей и трагичной любви. И сейчас ей захотелось освежить ее в памяти.
Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. К ней разве что соседка иногда заходила, чтобы попросить сахар или соль. Но она никогда не звонила в дверь, а обычно стучала. Кто бы это мог быть? Даже такая мелочь что-то всколыхнула в ее истосковавшейся по общению душе, заставляя трепетать ее от предвкушения.
Распахнув дверь, она замерла от неожиданности, встретившись взглядом с такими родными и желанными глазами, воспоминания о которых она уже похоронила глубоко в себе.
— Привет! — произнес Слава. — Пустишь? — кивнул он вглубь квартиры.
— Конечно! — опомнилась она, отходя в сторону и пропуская его. — Проходи…
Шура чувствовала слабость во всем теле от одного его вида. Спрятала руки за спину, потому что они внезапно мелко задрожали. Вопросы роились в голове, но все их затмевала радость, что она видит его. Вот уже три недели он ей не попадался на глаза даже случайно. Она не искала встречи, а он, по всей видимости, старательно ее избегал. И вот теперь он тут.
— Как живешь? — спросил Слава, оглядывая ее скромных размеров коридор.
— Нормально, — ответила она, лихорадочно соображая, что еще можно сделать или сказать. — Хочешь чай или кофе? — не придумав ничего лучшего, предложила она.
— Не откажусь, — улыбнулся Слава, и на душе ее сразу потеплело.
Все время, пока закипал чайник, и Шура заваривала чай, Слава сидел молча за столом и разглядывал ее, заставляя нервничать еще сильнее. Когда несла к столу чашку, полную кипятка, невольно расплескала его и обварила руку.
— Больно? — схватил чуть не плачущую ее Слава за руку и подул на место ожога. — Нужно поставить под холодную воду.
Он подвел не сопротивляющуюся Шуру к раковине и подставил ее руку под холодную воду. Сам он прижимался к ней сзади, держа ее руку под краном. Она чувствовала его дыхание на своих волосах, щеке… Возбуждение росло, а вместе с ним неловкость от ситуации. Она считала, что не имеет права так реагировать на его близость.
— Уже прошло, — пробормотала Шура, высвобождая руку и закрывая воду.
Она
— Почему ты мне не рассказала? — задал он вопрос, от которого у нее подкосились ноги.
В глазах потемнело, и она еле справилась с дурнотой. Значит, Вера Павловна не удержалась и открыла ему ее тайну? Ну что ж… Шура и не просила хранить все в секрете. Она и не подумала, что начальница может действовать за ее спиной. Только теперь он от нее ждал ответа, а она совершенно не знала, что может сказать.
— А ты бы стал слушать? — осенило ее, стоило вспомнить, как они тогда расстались.
— Могла бы попробовать, — настаивал он, не приближаясь и не убирая рук.
Ситуация перерастала в неловкую. Кроме того, Шура чувствовала, как от его близости в ней разрастается возбуждение, и щеки заливает краской стыда.
— Теперь ты знаешь, это что-то меняет? Ты все равно будешь ненавидеть меня, — прошептала она, отворачивая голову, лишь бы не видеть сочувствие в его глазах. Это совсем не то чувство, которое ей сейчас было необходимо.
— Это меняет все, — ответил он, беря ее за подбородок и поворачивая лицом к себе.
— Это объясняет твое поведение.
— И что? — посмотрела на него в упор Шура.
— А то, что я был дураком.
— Когда? Когда спровоцировал меня на ту ночь?
Раз уж он завел разговор на эту тему, то она намерена все выяснить, чтобы больше между ними не оставалось недомолвок.
— Нет. Когда отпустил тебя.
Она молчала, пытаясь представить, что бы было, задержи он тогда ее. Как ни крути, а ничего хорошего из этого не выходило.
— Нет, все правильно. Иначе было бы еще хуже, — проговорила она.
— И больше нет Шер? — допытывался Слава.
— Я уже не знаю, кто есть, а кого нет. Знаю только, что все изменилось.
— А почему, знаешь? — Слава приблизил к ней свое лицо, и Шура почувствовала, как трудно становится дышать, насколько сильно хочет его поцеловать.
— Потому что Шер влюбилась, — ответила она, практически касаясь его губ своими, но не рискуя даже пошевелиться.
— И добилась своего, — так же, боясь пошевелиться, ответил Слава.
— Чего именно?
— Того, что я не могу не мечтать о повторении той ночи.
— Только этого?
— Нет, не только. Но сначала вот это, — он прижался к ее губам, и мысли фейерверком взорвались в ее голове.
Поцелуй длился бесконечно долго, но Шуре даже этого показалось мало.
— Я не знаю, в кого сильнее влюблен — в трепетную и нежную Шуру или опытную и властную Шер, — признался Слава, оторвавшись от ее губ, но не выпуская из своих объятий.
— Для тебя я могу быть и той и другой, — счастливо улыбнулась она.