Ловушка для влюбленных
Шрифт:
А ублюдок сильный, подумал Кит, гораздо сильнее, чем можно было представить.
И все же Петтигру было с ним не тягаться. Кит, используя грубую силу, постепенно завел руку негодяя за спину и стал выворачивать запястье под неестественным углом, грозя порвать мышцы и сломать кость.
Лицо Петтигру исказилось от напряжения, бессильной ярости и боли. Он взвыл и уронил пистолет на пол, затем злобно выругался, когда Кит ногой отшвырнул оружие в сторону.
– Элиза, возьми пистолет, – приказал он.
Она без колебаний ринулась
Не в силах сдержать злость, Кит врезал кулаком в челюсть Петтигру. Тот вскрикнул и, спотыкаясь, отскочил назад.
– Тебя бы следовало высечь за то, что ты сделал, – сказал ему Кит, – а потом сдать властям. Одного обвинения в похищении хватит, чтобы отправить тебя в тюрьму на долгое время. Но при этом имя Элизы неизбежно окажется втянутым, а она уже и так достаточно пострадала. Я не дам запятнать ее репутацию таким грязным негодяям, как ты. Поэтому, как бы мне ни было противно, я собираюсь отпустить тебя, но только если ты поклянешься, что больше никогда, до самой смерти, ноги твоей не будет в Англии.
– А если я откажусь? – вызывающе спросил Петтигру, прижимая поврежденное запястье к груди.
Кит сощурился и смерил его убийственным взглядом:
– Тогда тебе всегда придется жить с оглядкой, потому что, обещаю тебе, если ты еще когда-нибудь приблизишься к Элизе, я убью тебя. Вот так-то. Уезжай, Петтигру. Во Францию, поскольку отсюда близко, или в Америку, страну огромных возможностей.
Петтигру еще несколько мгновений постоял, драчливо выпятив подбородок, но потом его плечи резко ссутулились. Бросив на Элизу еще один последний злобный взгляд, он резко развернулся и выскочил из комнаты.
Кит не позволял себе расслабиться до тех пор, пока дверь за Петтигру не закрылась. Пройдя через комнату, он повернул ключ в замке и опустил ночной засов, чтобы предотвратить любое возможное вторжение. Поспешив обратно к Элизе, он высвободил пистолет из ее трясущихся пальцев и отложил оружие в сторону, предварительно убедившись, что курок не взведен.
Заключив Элизу в объятия, он крепко, утешающе прижал ее к себе.
– Все кончено, мой маленький воробышек. Теперь я с тобой, и больше ничто и никто не причинит тебе зла.
Она подняла на него нежный взгляд своих ласковых серых глаз, и не прошло и секунды, как они уже целовались.
Горячий и нетерпеливый, он завладел ее ртом в каком-то диком отчаянии, освобождаясь от затаенного страха и ужасных предчувствий, которые терзали его последние двадцать четыре часа. Закрыв глаза, он затерялся в нежной сладости ее прикосновения, с восторгом погружаясь в несравнимые ни с чем ощущения блаженного счастья и тлеющей страсти, того внутреннего огня, который всегда горел для нее, пепмиимм Щ его крови и во всем теле.
Погладив ладонями ее спину, он скользнул к бедрам, затем снова поднялся вверх, пройдясь по всей длине позвоночника.
Элиза таяла, обвивая Кита руками за шею и изливая в него всю свою любовь, нежность, страсть. Его волосы пахли морем, или, быть может, это был принесший грозу ветер, врывающийся в комнату через открытое настежь окно.
Раскрыв губы шире, как он когда-то учил ее, она приглашала взять больше, погрузиться глубже. Окунуть их обоих в водоворот горячей жажды обладания, где они могли упиваться тайными радостями и запретными наслаждениями. Затрепетав, она вздохнула от пьянящего блаженства его поцелуев, которые были для нее самой желанной вещью на свете.
Резкий порыв ветра ворвался в комнату, разметав ее волосы по лицу, дергая за юбки, словно руки нетерпеливого малыша. Задрожав, она еще крепче прижалась к Киту и целовала его до тех пор, пока не стало казаться, что она вот-вот взорвется, яркая и ослепительная, словно римская свеча во время фейерверка.
Громкий раскат грома прогремел снаружи, сотрясая стены гостиницы. Мгновение спустя разверзлись хляби небесные, и на землю обрушились потоки дождя. Подхватываемые неумолимым ветром, ледяные струи ворвались в комнату, окатив их с ног до головы холодным душем.
Ахнув, они оторвались друг от друга, ошеломленные таким грубым вторжением стихии. Моргая в замешательстве, они смотрели, как дождевая вода врывается в комнату, стремительно растекаясь по полу. Сверкнула молния, прочертив зигзаг в небе, сделавшемся чернильно-черным, несмотря на утренний час. Выпустив на волю всю свою ярость, дождь загрохотал с еще большей силой.
Стряхнув оцепенение, Кит поставил Элизу на ноги и бросился к окну. Борясь с ветром, он захлопнул рамы, отрезая путь разбушевавшейся стихии. Словно выражая свое недовольство, буря громко и неумолимо заколотила по стеклу.
Когда Кит повернулся, дождевые капли блестели у него в волосах и на коже. Подойдя к ней, он подхватил ее на руки и понес к кровати.
– Простыней нет, – пробормотал он, легонько покусывая ее шею, когда укладывал на кровать, – но, полагаю, мы обойдемся и без них. Давай я принесу одеяло. Вернусь через минуту.
Но этой минуты оказалось достаточно, чтобы она пришла в себя и почувствовала внезапный, болезненный укол совести.
«Милосердный Боже, что я делаю?»
Она собирается спать с Китом. Снова. Похищение, спасение, утешающее объятие, и она практически бросилась к нему, готовая отдаться душой и телом. Но несмотря на его доблесть в ее спасении, между ними ничего не изменилось.