Ловушка любви на празднике весны
Шрифт:
Поначалу я закрылась сама. Да, сейчас, вспоминая первые дни с папой, я понимаю, что он пытался вытянуть меня из ракушки, но я упорно заползала всe глубже.
— Олли, дорогая, открой дверь, — молил папа из коридора, его тень закрывала свет в тоненькой линии под дверью. — Я хочу поговорить.
Зарывшись в одеяло, я заткнула уши и отвернулась. Зажмурилась.
— О маме, — не сдавался папа.
Он терпеливо приходил изо дня в день, но я не открывала. Даже еду мне оставляли на подносе возле двери, позволяя самой подкрадываться к двери и в тишине пустого коридора втаскивать съестное в комнату.
Папа
Постепенно, уподобясь котeнку, привезeнному в новый дом, я всe дальше отходила от выделенной мне комнаты, пока не осмелела в конец.
— Где ты была? — устало спрашивал папа, приняв строгую позу: сведя брови, наклонив голову, скрестив руки и выпрямив спину.
— Гуляла, — пищала в ответ, пряча руку с солнышком на запястье за спиной.
Отец неспешно перевeл взгляд серых глаз на спрятанную руку. Он будто видел меня насквозь.
— Что у тебя там? — в голосе его прозвучало любопытство, но и строгость осталась.
— Ничего!
— Покажи, — попросил почти ласково.
Протянув руку вперeд, я сжалась, скукожилась будто. Отец тогда не обратил внимания на новое украшение. Он расслабленно выпустил воздух. Его плечи слегка опустились, а на губах заиграла улыбка. Глаза, уставшие серые омуты, глядели на меня с любовью. Он сам держал что-то в руке.
— А я вот, — сказал тогда ласково, — нашeл у себя в ящике.
Он протянул мне фотокарточку. На ней улыбались двое: мама и папа. Брат стоял чуть в стороне. Мама держала его за руку, не позволяя удрать от фотографа. Второй рукой она накрывала чуть вздувшийся живот. Поверх еe пальцев лежали папины.
— Хочешь, оставь себе.
Я улыбнулась воспоминаниям. Сжала покрепче опустевшую чашку, не заметив, что выпила уже весь шоколад, и пригубила.
— Ты права, — проговорила тихо. — Я не могу подвести папу.
— Выйдешь замуж?
— А что остаeтся? Лоран, он… Хороший, конечно, парень, но как друг.
— А Сир? — Мия проказливо заулыбалась.
— А он падла, — и я рассказала о блондинке, с которой заметила сегодня негодяя.
— Но, может, я смогу уговорить папу? — добавила погодя. — В понедельник пойду к нему и обо всeм расспрошу. Не может же он без причины меня замуж отдавать.
Глава 19. Ханитте. Часть 1
С раннего утра Мия копошилась в вещах, выуживая нежные платья. Она пообещала помочь мне развеяться перед сложным днeм и позабыть Сира с Лораном. Заставила переодеться и долго кружила надо мной, сотворяя поистине чудесный облик.
Мои волосы были завиты и приподняты при помощи шпилек. Несколько прядей остались в свободном полёте. Невзирая на то, что мне предстояло облачиться в маску, Мия хорошенько постаралась и над макияжем глаз, делая их ярче благодаря подводке и блестящей туши.
В заключении Мия повязала мне на запястье розовую ленту для так называемой охоты на мужчин. Подруга точно знали, с кем проведeт вечер. Рю. Сир предложил мне встречу сам, но теперь я сомневалась, что мужчина придeт.
Как удивительно порой бывает, выбирая платье для Ханитте, я радовалась ажурному лифу и полупрозрачной струящейся юбке. Мне она казалась
— Как думаешь, Рю не будет против, если я попытаюсь его обвязать? — вдруг занервничала Мия.
Я улыбнулась подруге и взяла еe за руку, слегка сжав.
— А ты обвяжи Сира.
— Я даже не знаю, придeт ли он.
— Да куда он денется? Это просто праздник.
— Да. Где мы встретимся?
— На окраине города, возле реки. Вчера проходили мимо. Ну, идeм. Я только загляну всe ж в книжный. Подождeшь на улице?
Винный подготовился к концу первой недели. Мимо пробежала стайка из троих детей. Они вопили, что домой не пойдут. Следом бежала уставшая женщина и уверяла их: пора обедать. Я посмотрела, как веселится малышня, сбегая от, вероятно, матери, и подошла к ближайшему газону. Села на траву. Согнула ноги и положила лоб на поднятые колени. Закрыла глаза.
Мама больше жизни любила своих детей. Она всегда говорила, что нас у неe трое: Оливер, Олейна и госпиталь. Такая вот невесeлая шутка.
Когда вельможа с синими глазами ещe не выписался, в госпиталь привезли первую подозрительную больную. Она харкала кровью, с трудом передвигалась и быстро худела. При этом еe состояние сильно отличалось от любых болезней, с которыми ложились другие. Вскоре появились и новые больные, похожие на ту женщину. И, что пугало меня больше, лекари подхватывали странную хворь. Она косила одного за другим. Меня и Оливера мать к госпиталю не подпускала. Даже гулять по улице запретила, но разве мы слушались?
Оливер сбегал с друзьями. Я от брата сильно не отставала. Много раз удирала из дома, и всегда мы оба возвращались здоровые.
Как-то раз мама пришла домой совсем усталая. Она поцеловала меня и Лива, переоделась, сложила на своeм столе травы, мази и капсулы. Мама ходила по дому, погружeнная в свои мысли, а когда ушла обратно в госпиталь, я заметила, что травы остались. Надо же принести!
Завернув в тряпицу, я побежала с сушeными травами по пути, который знала с детства. В госпитале было необычайно много заболевших. К своему ужасу я видела на койках тех, кто в нeм работал. Я бежала по коридорам под звуки кашля и рвоты. И добралась до маминого кабинета. Еe на месте не было, но я чувствовала себя так неуютно, что не стала дожидаться. Положила травы на мамин стол и побежала домой.
На следующий день мне стало плохо.
Вскоре на одной из коек лежала я. Мама сумела поднять меня на ноги, но заразилась сама. Ей повезло меньше.
Зато, говорил папа, она нашла способ помочь другим. Мама сумела вылечить не только меня. Вот только ей новое лекарство не помогло. Без мамы госпиталь чуть не закрыли. Тогда папа увeз меня. Помню, он ходил мрачнее некуда. И напрягался от каждого моего чиха.
Я не знала, как отец сохранил третьего маминого ребeнка при жизни. И никогда не спрашивала. Я вообще мало интересовалась папиной работой. И не только ей, как оказалось. Ведь папа заботился и обо мне, и о госпитале, и даже об Оливере. Всe это из-за любви к маме.