Ловушка на умников
Шрифт:
— Вообще-то, я кофе не очень… — замялся Вадик, войдя в кухню и от смущения не зная, куда сесть. — У меня от кофе во рту горько, я от него совею и сразу засыпаю, — сказал он и понял, что несет полную ахинею — где это видано, чтобы от кофе хотелось спать.
— От моего кофе не осовеешь. Я умею варить потрясающий кофе, — сказала Кристина и начала готовить напиток. У нее был очень приятный голос, и вообще она была очень приветливая. — Садись, — предложила она, — что же ты стоишь?
Вадик наконец уселся на узкий диван, расположенный с одной стороны кухонного стола. Кристина
«Никакая она не преступница», — сделал вывод Вадик. Он слишком пристально разглядывал ее, Кристина заметила это и улыбнулась. У нее была удивительно милая улыбка. Поставив перед Вадиком чашку с кофе, она села рядом с ним на диван, хотя напротив, с другой стороны стола, стояли свободные стулья.
Кристина спросила:
— Ты не возражаешь, если я закурю?
— Не возражаю. Курите на здоровье. Я сам не курю, но привык к табачному дыму — мой отец высаживает по пачке в день. — Вадик попробовал кофе: он оказался терпким и горьким, без сахара, но зато с какими-то пряностями. — Очень вкусно, — соврал Вадик и, увидев блестящую пачку сигарет с надписью «Tresurer», которую Кристина положила на край стола, перевел название: — «Казначей». Это самые дорогие сигареты в мире. Пачка стоит двадцать пять долларов. Самый дорогой в мире табак вручную заворачивают в рисовую бумагу и складывают в алюминиевые пачки, чтобы туда не проникали посторонние запахи. Я такие сигареты только на фотографиях видел в модных журналах.
— Хочешь попробовать? — предложила Кристина, но тут же спохватилась и сказала: — Нет, раз не куришь, то и начинать не надо.
Она взяла сигарету, Вадик дал ей закурить, щелкнув зажигалкой. Кристина затянулась очень неторопливо, но не жадно, как это делали некоторые девчонки в школе. Вдруг она посмотрела на ушибленную руку Вадика, которая к тому времени сильно распухла и покраснела.
— Кажется, у тебя серьезные проблемы с рукой, дружочек. Что случилось? — спросила она.
Вадик, наверно, рассказал бы ей всю правду, если бы знал, что Кристина не причастна к исчезновению Пузыря и к деньгам в чемодане. Но он все еще сомневался в ее невиновности, хотя с каждой минутой эти сомнения постепенно улетучивались.
— Попал в аварию, — соврал Вадик. — В автомобильную катастрофу.
— В аварию? — недоверчиво спросила она.
— Да.
— Должно быть, ты ударился обо что-то круглое, — сказала Кристина, взяв руку Ситникова и внимательно разглядывая ее. — От плоского предмета синяк получается одного цвета, ровный по всей ширине. А от круглого — от палки или от дубинки — остается углубление в коже и цвет у синяка неравномерный. Видишь, по краям ушиба давление от удара было слабее, поэтому и синяк получился более светлый, в центре ушиба кожа более темная. Не мешало бы тебе к врачу обратиться. Расскажи, как это произошло?
— Обыкновенно. Ехали
Кристина застыла на месте, не сводя с Вадика глаз. Она от ужаса закрыла рот руками. Видно было, что она действительно волнуется за неудачливого водителя джипа, не просто интересуется, а всерьез беспокоится, будто он ее знакомый или родственник.
«Хорошая девушка. Душевная, — подумал Вадик. — Я бы не возражал, если бы она была моей старшей сестрой. И поболтать с ней можно, и уроки вместе делать».
— Где же сейчас водитель? Что с ним?
— Не знаю, — равнодушно пожал плечами Вадик и подумал: «Дался ей этот водитель!» — Наверное, в больницу увезли на «Скорой». Да вы не волнуйтесь, с ним ничего серьезного не случилось, сотрясение не страшное, переломы пустяшные, маленькие такие переломчики. Окажут первую помощь и отпустят. И будет он плясать как новенький. — Вадик пожалел, что расстроил Кристину своим враньем, и решил сменить тему разговора. — А вас не удивляет, что я к вам пришел? — спросил он.
— Нет, нисколечко. А почему меня должно это удивлять? Ты забыл свой инструмент и вернулся за ним. Что в этом удивительного?
— Инструмент? Какой инструмент? — не понял Вадик.
— Ну, я не знаю… Он такой металлический… с деревянной ручкой. Похож на шило, но жало у него очень толстое и длинное. — Кристина вышла из кухни и вскоре вернулась, держа в руке заточку, с помощью которой Ситников проткнул колесо, а потом, когда мыл руки в ванной, положил на стеклянную полку под зеркалом да и забыл про нее.
— Да, это моя заточка, — сказал Вадик. — Странно, как я мог ее забыть?
— Забывчивость — это нормальное явление, когда бушуют магнитные бури. У пожилых людей болит голова, скачет давление, а молодые этого не чувствуют, они по-своему реагируют на геомагнитное возмущение. Вот я, например, сегодня утром купила торт, вернулась домой, достала ключи, чтобы открыть дверь, и выронила торт. Выронила и раздавила его в лепешку. Потом ко мне пришла какая-то девчонка и спросила, не заходил ли ко мне ее друг? Почему она решила, что он должен ко мне зайти, — ума не приложу, — пожала плечами Кристина. — А потом мне позвонили с телефонной станции и попросили заплатить за переговоры с Китаем. А я в жизни не говорила ни с одним китайцем! Ну и денек выдался! Сначала у машины колесо спустилось, а когда я вернулась домой, то увидела, что у меня побывали воры! Как тебе это нравится?!
— Украли что-нибудь? — поинтересовался Вадик.
— Ничего. Разбили окно, покопались в вещах и ушли через балкон.
— В милицию обращались?
— Зачем? Ведь у меня ничего не украли. Да и воровать здесь нечего, тем более что это не моя квартира, я ее снимаю.
— Да-а-а, тяжелый выдался день, — с сочувствием сказал Вадик, затем встал из-за стола, подошел к окну и указал пальцем на гвозди, которыми были заколочены рамы. — Это, конечно, не мое дело, но мне интересно, зачем рамы прибили гвоздями?