Ловушка воображения
Шрифт:
— Может быть, — проговорил Бревис. — Но только в том случае, если ты сможешь воспользоваться этой лампой в качестве фокальной точки и сконцентрироваться исключительно на корректировке дифференциала времени.
— А каким образом это нам поможет?
— Поскольку мы разорвали связь с исследовательским центром Тау, испускающим в нашу сторону импульсы, аналоговое время корабля адаптировалось таким образом, чтобы соответствовать той же величине, что контролирует и размеры самого корабля.
— Ты в этом уверен?
— Портер сказал мне, что все звезды куда-то исчезли. Это означает, что произошел
Дрискол прикусил губу.
— Твоя теория основывается на слишком большом числе предположений.
— У нас нет времени, чтобы еще раз проверять данные. Если ты не можешь высказать иных соображений, давай вернемся в сферу и попытаемся что-нибудь сделать.
— Ну что ж, ты прав. В нашей ситуации даже плохая идея лучше, чем никакая. А если нам все равно суждено погибнуть, я знаю, где хотел бы встретить смерть.
Дрискол открыл дверь и вошел внутрь. Бревис последовал за ним, пряча лицо в тени, отбрасываемой идущим впереди пилотом, — эта тень казалась нереальной, какой-то безумной в многоцветном тумане, окутавшем ее. Ослепительные, завораживающие образы пленили разум, лишили воли. Он шел вперед, как автомат, тупо уставившись в спину Дрискола. Бревис стремительно терял связь с реальностью; она распадалась, покидая его сознание быстро и почти без борьбы.
Дрискол вошел в сферу. Усилием воли он заставил свои руки отыскать знакомые приборы, уже ставшие невидимыми — таким мощным было здесь влияние Тау-излучения.
— Лампа включена, — заявил Дрискол. — Пройдет несколько минут, прежде чем она нагреется. Я сижу прямо перед ней. Постарайся передохнуть. Выйди наружу и подожди там немного.
— Я остаюсь, — твердо сказал Бревис.
Не в силах сориентироваться, психолог уселся прямо на пол. Невероятные впечатления переполняли его сознание. Образы Тау, преодолев защитные экраны, приобрели такую ошеломляющую силу, что их восхитительному и одновременно нестерпимому воздействию было невозможно противостоять.
Не оставалось никакой возможности защититься, сохранить собственную индивидуальность. У Бревиса возникло ощущение, что его личность постепенно размывается, словно растворяется в космосе. Он сам и пространство Тау, казалось, слились в единое целое.
Много позднее какие-то остатки его сознания — видимо, устав от одиночества и бесконечности — восприняли бестелесный голос Дрискола, грохочущий среди океана хаоса. Бревис сумел понять лишь одну фразу, однако этого оказалось достаточно, чтобы он пришел в себя.
— Бревис... перестань бороться со мной! Ты что, действительно этого хочешь?.. Ты желаешь бесконечности?
В тот же момент Бревис заставил себя оторваться от изумительных картин и ощущений. Он с трудом поднялся на колени. В мозгу возник новый образ — огромные
Он понимал, что Дрискол каким-то образом заставляет световые ленты двигаться вниз в поисках меньшего дифференциала между их временем и реальным временем Вселенной. Мерцающие полосы ниспадали каскадом, а потом замедлили свой бег, когда Дрискол остановился, чтобы изучить фазу, угол и амплитуду.
Бревис расслабился — и тут же турбулентные Тау-образы обступили его со всех сторон в бешеной пляске сменяющих друг друга цветов. Ничего подобного ему даже видеть не приходилось. Не в силах вернуть муаровую полосу, он попытался остаться пассивным наблюдателем, но взбесившийся калейдоскоп образов вихрем закружился перед ним.
В голове начала медленно формироваться мысль, а потом он почувствовал, как его охватывает паника — Бревису показалось, что Дрискол потерял контроль. Спуск продолжался быстро и зашел слишком далеко, они набрали такую скорость, что теперь не смогут остановиться. От бесконечно больших величин они соскользнут в бесконечно малые. Еще немного — и они отправятся в новое бесславное путешествие куда-нибудь в межатомные пространства.
Бревис попытался воздействовать своим разумом на ускользающие образы. Но разница в скоростях самого феномена и его собственных мыслительных процессов не позволила войти в контакт и отбросила назад, ослепив водопадом ярких искр. Его отчаяние стало всепоглощающим.
И снова он решил вступить в сражение! На этот раз его разум сумел удержаться, но для этого ему пришлось приложить такое чудовищное усилие, что он чуть не потерял сознание. Однако психолог выдержал, и вскоре его уже окружали более мягкие и знакомые образы обычного Тау.
Неожиданно наступил стасис, спокойствие, отдых; произошла синхронизация. Он ухватился за образ и постарался не упустить его: розовая панорама Тау-Гамма иллюзии. Похоже, они прибыли на место.
10
Прошло немало времени, прежде чем Бревис пришел в себя и оценил ситуацию. Интенсивность образа Гамма была довольно низкой, и криптоновая лампа, которую он теперь мог разглядеть, давала достаточно света, чтобы увидеть реальный мир. Бревис с трудом поднялся на ноги и нашел выключатель внутреннего освещения обзорной сферы. Когда загорелся свет, розовое сияние померкло.
Дрискол соскользнул со стула, стоявшего перед лампой, и неподвижно лежал на полу. Бревис с трудом выволок его в коридор. После быстрого осмотра он убедился в том, что пилот жив, но находится в состоянии глубокого шока. Несмотря на то, что Дрисколу требовалась помощь, психолог решил сначала проведать Портера и Граса. Оба еще спали, но Бревис понимал, что они должны проснуться с минуты на минуту.
В тот момент, когда он добрался до своей каюты, на него вдруг навалилось все, что он пережил в обзорной сфере. Увидев в зеркале свое лицо, он был потрясен. На него смотрела смертельно бледная физиономия идиота. А в следующее мгновение он почувствовал, как у него подкосились ноги. Бревис провалился в темноту.